Пятница, 5 ноября 1915 г.
Я сказал Бриану, что Барту очень огорчен тем, что его не "используют". Так как Барту очень хорошо знает испанский язык, Бриан желает послать его в Испанию для противодействия [175] усилившимся в последнее время немецким интригам. Я взялся прозондировать Барту. Однако оказалось, что это предложение ему нисколько не улыбается. Сначала он сказал мне, что предпочел бы работать в Румынии. Но вечером я получил от него письмо, в котором он отказывается и от поездки в Бухарест. Он пишет, что горе по утраченному единственному сыну не позволяет ему ни оставить жену одну в Париже, ни взять ее с собой в чужую страну, где она никого не знает, тогда как в Париже она облегчает свою скорбь уходом за ранеными.
Поль Камбон, приехавший на два дня в Париж, рассказывает мне следующее: "Грей, по-прежнему настроенный пацифистски, все еще не может примириться с мыслью, что английские войска будут вовлечены в военные действия на Балканах. Китченер же наталкивается в этом вопросе на <противодействие> своего собственного штаба. Если он едет во Францию еще раз беседовать с Жоффром и правительством, это -- доказательство его постоянных колебаний". В ходе разговора Камбон снова заявил мне, что он все еще не знает, каким образом Константинополь был обещан России. Правда, король однажды заметил русскому послу графу Бенкендорфу, бывшему его гостем в Виндзорском замке: "Да, Константинополь! Этому городу предназначено стать русским". Но эти слова, вырвавшиеся из уст короля за завтраком, не имели силы обязательства, да к тому же Георг не имел права брать на себя такое обязательство. На вопрос Камбона Грей и Николсон ответили ему: "Мы взяли на себя обязательство лишь после вас. Вы обязались 5 марта, мы -- 12-го". "Но в таком случае, -- говорю я Полю Камбону, -- это остается непроницаемой тайной, ибо ни Вивиани, ни я никогда не слышали разговоров об этом обязательстве. Остается предположить, что Делькассе принял его, не доложив о нем ни правительству, ни мне" .
Американский архитектор Уитни Уоррен, большой друг Франции, привел ко мне Ричарда Гардинга Девиса, знаменитого писателя, своего рода американского Киплинга. Девис вручил мне письмо резидента Теодора Рузвельта, написанное в очень горячих выражениях: "Дорогой президент Пуанкаре, [176] позвольте рекомендовать вам Ричарда Гардинга Девиса, одного из известнейших наших писателей, полезнейших наших граждан. Его взгляды на войну совпадают по существу с моими, которые, надеюсь, вам известны. Это человек вполне достойный доверия, вы можете полностью положиться на него, я рекомендую его вам самым теплым образом. Это один из самых близких моих друзей. Искренне преданный вам Теодор Рузвельт". Ричард Гардинг Девис выразил мне симпатии своей страны к Франции. Я просил его передать своим соотечественникам благодарность за все, что они так великодушно делают для нас, за американские лазареты, за значительные пожертвования в <Комитет> национальной помощи и т. д.
Клемансо уже открыл огонь по новому кабинету, в частности против Фрейсине и Леона Буржуа. Однако эта неблагожелательная позиция Клемансо не помешала тому, что он был избран вместо Фрейсине председателем военной комиссии сената, а также комиссия сената по иностранным делам.
Вильгельм II послал султану приветственную телеграмму, в которой отмечает установление непосредственной связи центральных держав с Турцией и Болгарией.
Китченер приезжает сегодня в Париж. Он желает, чтобы его поездка сохранялась в абсолютной тайне (де Флерио, Лондон, No 2571 и 2572).
Заимис вручил королю отставку кабинета. Король оставил за собой решение и приступил к обычным совещаниям. Гильмен считает, что ввиду неизбежности роспуска палаты для нас желательно, чтобы остался у власти Заимис, который принял по отношению к нам официальные обязательства и пользуется репутацией лояльного человека (Афины, No 675).
Французская миссия выезжает на Балканы с целью обследовать дорогу от Санти-Каранта до Монастыря и возможности снабжения Сербии через Адриатическое море. В состав миссии входят полковник инженерного корпуса Рефруанье, несколько офицеров и отряд саперов. Бриан известит греческое правительство об этом шаге.
Гуро телеграфирует из итальянской главной квартиры, что он провел часть дня и вечер с королем и генералом Кадорна и имел возможность вести с ними продолжительную беседу об [177] участии Италии в военных действиях на Балканах (No 1/27). Он не получил еще никакого твердого ответа. Кадорна считает возможным послать в ближайшее время на Балканы две дивизии с моторизованной артиллерией и горными орудиями. Король предоставит решение правительству. Третьего дня, 3 ноября, наше головное прикрытие в Криволаке полностью отбило атаку болгар, несмотря на сильную артиллерийскую подготовку. Восточнее Наброво мы взяли деревни Немисли и Кайоли (генерал Саррайль, No 118, 55/2).
Свободное копирование
