Среда, 27 октября 1915 г.
Бриан рассказывает мне о своем визите к Клемансо. "Вы мне нравитесь, -- сказал ему Тигр. -- Я часто нападал на вас, но вы мне нравитесь. Вам случалось противоречить мне, вам даже удавалось убедить меня. С вами можно разговаривать. С Вивиани это невозможно, это человек без характера. Как мог президент республики мириться с таким главой правительства во время войны?" -- "Однако в пользу его правительства высказался парламент, он его и поддерживал. Впрочем, президенту приходится теперь назначить нового главу правительства, так как Вивиани уходит. По этой причине я и пришел к вам и спрашиваю вас, согласитесь ли вы вступить в кабинет, который я должен составить?" -- "Нет, никогда". -- "Сильно сказано. Вы будете бороться против нового кабинета?" -- "Я не говорю этого, я охотно буду помогать вам. Но я не могу согласиться вступить в министерство, в котором я не являюсь главой. К тому же Пуанкаре желает всем руководить, министерством иностранных дел и военным министерством, а я не из тех, кто согласен терпеть подобное вмешательство".
Оганьер дуется, он удивляется тому, что его "выдворили", хотя он всегда был в полном согласии со своими товарищами. [161] Это бросает на него тень, он не может примириться с этим. Я объясняю ему, что о "выдворении" нет речи, так как новый кабинет составляет не Вивиани. Но я не могу не признать, что с ним поступили не совсем справедливо.
Титтони просил у меня аудиенции. "Я пришел к вам по поручению своего правительства известить вас, что, согласно полученным из Бухареста сведениям, необходимо без малейшего промедления воспользоваться случаем и заставить Румынию вступить в войну. Единственный возможный способ добиться этого -- немедленное сосредоточение русских войск на границе. Причем, как только это будет сделано, Россия должна заявить Румынии: "Согласны ли вы пропустить нас и сражаться на нашей стороне, если мы атакуем Болгарию? Или же вы предпочитаете идти с нами, если мы поможем вам вступить в Трансильванию?" Если Россия предложит таким образом Румынии сражаться вместе с ней для осуществления своих национальных устремлений, сила общественного мнения непременно заставит Братиану объявить войну Австрии. Так как Вивиани остается еще на своем посту, я сообщил ему об этом демарше и просил его известить о нем русское правительство.
Жюль Камбон говорит мне, что он не привык иметь дело с парламентом и поэтому не может принять место товарища министра иностранных дел, но согласен взять на себя обязанности генерального секретаря. Я снова прошу Бриана заручиться сотрудничеством Жюля Камбона.
Бриан уговорил Фрейсине и Леона Буржуа вступить в кабинет в качестве министров без портфеля. Мелин охотно вернется в министерство на улице Варенн, где он в свое время так потрудился на благо отечественного земледелия. Но все трое желают, чтобы Мальви не оставался во главе министерства внутренних дел. Вивиани в свою очередь против того, чтобы жертвовали Мальви, а последний заявляет, что согласится остаться только в министерстве внутренних дел и не возьмет другого портфеля. Итак, кризис продолжается, я не вижу ему конца.
Меня посетило около тридцати депутатов, входящих в состав военной комиссии и комиссии по иностранным делам. Они явились указать мне на серьезность положения, [162] словно я, увы, не знаю этого сам не хуже, чем они. Они жалуются на правительство вчерашнего дня и уже и на правительство завтрашнего дня. Они хотят, чтобы наша дипломатия проявила больше твердости и увлекла за собой дипломатию союзников. Они хотят также, чтобы мы послали на помощь сербам все необходимые силы, если англичане будут уклоняться в Салониках. "Значит, идти на риск, обнажить наш фронт?" -- "Двести тысяч человек, -- уверяют они, -- не ослабят его".
В конце дня пришли Марсель Самба и Вивиани. Их обоих очень тревожит положение в палате депутатов. Интриги принимают там неслыханные размеры. Оба они утверждают, что если мы отнимем у Мальви его министерство, это вызовет бурю в палате. Они желали бы покончить со всем сегодня вечером, чтобы избежать осложнений в парламенте.
Сообщив нам вскользь о своих переговорах с шерифом Мекки, пожалуй, не совсем своевременных, Англия вместе с тем предложила нам обсудить с ней окончательное установление границ Сирии. Это будет счастливым дополнением к нашей конвенции 1912 г. Для обсуждения этого вопроса с английскими властями Вивиани решил послать в Лондон нашего генерального консула в Бейруте Жоржа Пико (из Парижа в Лондон, No 3527) .
Немцы казнили в Брюсселе мисс Кавелль. Эта благородная и энергичная англичанка не раз оказывала помощь нашим солдатам.
Свободное копирование
