03.02.1915
Париж, Франция, Франция
На другой день, в среду, 3 февраля, сэр Френсис Берти представил мне Ллойд-Джорджа. В дни, предшествующие войне, этот министр из Уэльса проявлял в британском кабинете мало сочувствия к сердечному согласию, но сегодня он в такой же мере проявляет твердость и решимость. Он приспособился к событиям, выказав при этом необычайную гибкость ума. Меня поразило выражение его лица, меняющееся и страстное. Это скорее лицо артиста, чем государственного деятеля. Его длинные и вьющиеся седые волосы, живые глаза, румяный цвет лица придают ему вид музыканта, выходящего на эстраду сыграть пьесу на виолончели. Но он довольствуется красноречием и старается соблазнить им своих собеседников. Он блещет умом, его вдохновение кажется неисчерпаемым. Не знаю, не скрывается ли под этой блестящей поверхностью кое-где и пустота. Противники обвиняют его в поверхностности и неустойчивости. Но в данный момент я с легким сердцем покоряюсь очарованию, исходящему от его личности. Он не знает ни слова по-французски, и сэр Френсис-Берти любезно берет на себя обязанности переводчика. Ллойд-Джордж говорит мне, что высший британский военный совет, состоящий из Асквита, Грея, Китченера, Черчилля и представителя оппозиции Бальфура, единодушно считает безусловно необходимым отправить в Грецию и Сербию франко-английский корпус, а именно одну английскую и одну французскую дивизии. [461]
К этому мнению, наверное, присоединится все английское правительство. Впрочем, сначала можно было бы поставить следующий вопрос Румынии: "Выступите ли вы в такой-то день, если мы отправим франко-английский корпус?" Если Румыния ответит отрицательно, мы откажемся от своего плана. На совещании, состоявшемся между Вивиани, Рибо, Мильераном, Делькассе, Барком и Ллойд-Джорджем, французский военный министр все еще возражал против английского плана, так как он вместе с Жоффром продолжает считать безусловно необходимым присутствие этих двух дивизий на нашем фронте. Но разве невозможно, чтобы мы сформировали одну дивизию из войск тыла, а Китченер сформировал другую сверх тех четырех дивизий, которые должны прибыть во Францию до конца февраля? .
Рибо докладывает мне о беседе по финансовым вопросам, которую он вел с Барком и Ллойд-Джорджем. Франция была представлена Рибо, Вивиани, Сержаном, Леммом и Октавом Гомбергом; Англия -- Ллойд-Джорджем, Монтегю и Канлиффом; Россия -- Барком, Федосьевым, Шатленом и Рафаловичем. Канцлер казначейства не желает и слышать о коллективном займе в пользу трех союзных наций. Зато он желает, чтобы металлическая наличность Французского банка могла быть предоставляема к услугам Англии в случае сокращения золотого запаса Английского банка. Рибо совершенно правильно выступил решительным противником этой комбинации, которая могла обесценить нашу валюту. Самое большее, он соглашался на то, что в случае непосредственной опасности мы ссужаем Англии определенную сумму, например сто пятьдесят миллионов. Взамен этого он требовал, чтобы Англия открыла свой рынок для наших фондов и, во всяком случае, не запрещала своим банкам принимать наши боны национальной обороны. Кроме того, Рибо высказался в том смысле, что Антанта должна сообща выпустить или, по крайней мере, гарантировать займы, необходимые Бельгии, Сербии, Греции, Румынии. По этим последним пунктам еще ничего не решено. Однако установлены некоторые положения и приняты [462] некоторые меры. По инициативе Ллойд-Джорджа конференция провозгласила финансовую и экономическую солидарность союзников. В силу этого и в ожидании того, что обстоятельства позволят России разместить свои займы на рынках Франции и Англии, каждое из обоих правительств, английское и французское, выдают русскому правительству ссуды размером до двадцати пяти миллионов фунтов стерлингов. Таким образом, первый кредит, открытый в 1915 г. Францией для России, был установлен в максимальную сумму -- в шестьсот двадцать пять миллионов франков. Та солидарность, которую придумал Ллойд-Джордж, обращается пока только против нас.
Генерал По, который, в свою очередь, должен повезти французские знаки отличия для армий России и Сербии, явился ко мне перед отъездом. Я просил его, чтобы он старался получить в обеих этих странах точные сведения о вооружении и снаряжении. То, что мы знаем об этом, столь же неопределенно, как и малоутешительно.
{42} План Ллойд-Джорджа был изложен в поданном им правительству меморандуме 1 января 1915 г. и состоял в следующем:
1) Западный фронт окончательно застыл в окопной войне. Прорвать его при настоящих условиях нет никакой возможности ни для немцев, ни для французов и англичан. Все бои ведут к безвозвратным потерям. Чтобы продвинуться несколько вперед, необходимо бросить еще полмиллиона людей, но и этот успех не решит судьбы кампании. На западе создался тупик. Необходимо искать выхода в другом месте, ничем не рискуя на западе, придерживаясь активной обороны. 2) Необходимо заставить неприятеля сражаться в невыгодном для него месте и закончить войну быстро, так как "существует реальная опасность, что народы Великобритании и Франции устанут от длинных списков потерь и [762] однообразных и банальных телеграмм из генерального штаба с тем результатом, что мы не продвинулись ни на шаг после многих недель упорных боев. Только определенная и решительная победа, которая выразится в захвате неприятельских орудий и пленных, в занятии больших пространств неприятельской территории, сможет убедить народ в том, что великие жертвы, которые он приносит, приводят к ощутимым результатам. Только такая победа может убедить нейтральные государства в том, что для этого, наконец, вполне безопасно связать свою судьбу с нами". 3) Исходя из предыдущего, Ллойд-Джордж предлагал, чтобы новые английские армии выступили вместе с сербами, греками и румынами против Австрии. Для этой цели он предлагал организовать армию из 1400-1600 тысяч человек, в том числе 600 тысяч англичан. 4) Выступление объединенных армий заставит: а) быстро определить позицию Италии и Болгарии, б) оттянуть австрийские войска с русского фронта, в) снять германские войска на западном фронте для защиты Силезии. 5) Одновременно с операциями против Австрии и прочным завладением Балканским полуостровом план Ллойд-Джорджа предусматривал военные операции против Турции небольшими войсковыми массами недалеко от морского побережья и на большом расстоянии от ее баз.
И победитель на Марне Гальени в один и тот же день, 1 января 1915 г., сделал почти такое же предложение председателю совета министров Вивиани, о котором секретарь Гальени записал следующее: "Участие Франции в войне на востоке, вмешательство одной из ваших армий в военные действия на балканском фронте -- вот вопросы, которые интересовали его больше всего... Он ожидал от этого участия последствий, которых в то время никто не предвидел.
С 1914 г. французская экспедиция на Балканы могла и должна была привести нам счастливое решение вопроса -- единственное решение, которое позволило бы быстро привести войну к победному концу. Гальени жаловался на то, что нельзя было прорваться на западном фронте. Это было доказано нам германским наступлением на Изере, предпринятым в исключительно благоприятных условиях и тем не [763] менее неудачным. Поэтому нам следовало найти другой путь -- на восток. Взять Константинополь, но как? Нам необходимы гавань, набережные, чтобы высадить войска, и железная дорога, чтобы отправлять их. Поэтому надо воспользоваться Салониками. Через Салоники на Константинополь, затем двигаться вверх по Дунаю с балканскими народами, которые присоединятся к нам.
Таким путем был бы разрешен важный хлебный вопрос. Румыны и даже русские порты, которые мы, таким образом, открыли бы, не были бы вынуждены продавать хлеб по ничтожной цене Германии и, таким образом, снабжать ее".
"Таков был мой план, -- писал Гальени -- Я посетил Бриана, который отправился на совещание с Жоффром. Жоффр сказал: "Это личное честолюбие Гальени, который хочет получить в свои руки командование. Я не дам ни одного солдата. Зачем искать вдалеке, вне Франции, то, чего я добьюсь здесь в марте (1915 г.). Я уверен, что мы прорвемся и заставим немцев убраться к себе домой".
Мы говорили по поводу этого плана с англичанами, которые с ним согласились. Этот вопрос был весьма тщательно изучен здесь и нашими союзниками. Именно вследствие сопротивления Жоффра англичане решили, по мысли руководителей их флота, взять Константинополь с моря, а французы последовали за ними".
Такого же мнения придерживались и французские генералы -- Франше д'Эспере, Саррайль и Кастельно.
Опубликовано 18.09.2023 в 21:09
|
Свободное копирование
