Воскресенье, 15 ноября 1914 г.
Плохие вести из Марокко. Генерал Лиоте телеграфирует, что 13 ноября в окрестностях Кенифры пятьсот повстанцев напали на отряд полковника Левердюра. Повстанцы отняли у нас одну батарею.
Полковник Дюплесси отправился из Тадла на помощь небольшому гарнизону Кенифры. Туда же отправился генерал Анрис. Но, даже если допустить, что Кенифра будет держаться до прибытия подкрепления, положение внезапно стало критическим, и генерал Лиоте опасается, что этот печальный инцидент отразится на состоянии умов туземцев. Он требует восстановления своей артиллерии, а так как в Марокко не осталось [345] более регулярных войск, он требует обратно африканский батальон, который еще на днях нашел возможным отправить во Францию. Мильеран еще сегодня отправляет ему одну батарею и один батальон. Постараемся также послать ему немного туземных стрелков. В это время года они страдают от холода во Франции, они не смогут сражаться у нас зимой.
Вивиани возвращается из Парижа только сегодня вечером. Бриан уже вчера выехал ему на смену. Гэд и Самба тоже отправились в Париж на ежемесячную конференцию социалистической партии. Фернан Давид объезжает сельскохозяйственные районы. Правительство рассеивается. Неужели в один прекрасный день мне одному будет суждено представлять его в Бордо?
По-видимому, руководящие политики в Каире против британского протектората, который сохранил бы за египтянами их турецкую национальность. Они предпочитают аннексию с режимом, подобным тому, которому подчинены мусульмане в Индии. Английское правительство извещает нас, что оно намерено принять решение в этом смысле и не будет возражать, если мы тоже решим аннексировать Тунис и Марокко. Но у нас нет никаких оснований следовать здесь примеру наших английских друзей. Мы не можем жаловаться ни в Марокко, ни в Тунисе на наличие туземных государей. Мы не желаем создавать у верного нам населения впечатление, что их статус зависит от нашей доброй воли. К тому же было бы опасно в момент, когда мы вступаем в войну с Турцией, вызывать недовольство магометан, живущих под защитой французского знамени.
В Петрограде продолжают делить шкуру неубитого медведя. Горемыкин имел продолжительную беседу с Палеологом. Он сказал последнему, что условия мира должны быть установлены между союзниками и будут затем продиктованы Германии и Австрии и что мирный конгресс или мирная конференция состоятся лишь для урегулирования второстепенных вопросов . [346]
Сражение во Фландрии затихает. Неприятель, как видно, отказывается от мысли идти напролом. Кайзер, который был здесь и уже видел себя на берегу моря, в мыслях бросал через пролив вызов Англии, оставил теперь свой выжидательный пост и, как говорят, вернулся на наш восточный фронт, затаив в душе разочарование и злобу.
{33} "Условия" Горемыкина. Беседа Палеолога с Горемыкиным заслуживает особого интереса. Полное ее содержание Палеолог передал 15 ноября. 1914 г. в Париж в следующих выражениях. "Председатель совета министров недавно в частном разговоре со мной коснулся общих задач, которые три союзные державы должны себе поставить в нынешней войне. Его точка зрения тождественна с высказанной г. Сазоновым. С другой стороны, он настаивал на необходимости сделать из Константинополя вольный город с международным режимом. Помимо того, он полагает, что Россия будет вынуждена присоединить к себе часть [745] Армении. Во время разговора г. Горемыкин развивал следующие мысли:
1. Общие условия мира должны быть втайне установлены между правительствами трех союзных держав.
2. Когда придет время, эти условия будут продиктованы Германии и Австрии. Военные действия будут безостановочно продолжаться, пока не возобладает воля союзников.
3. Конференция должна состояться лишь для разрешения второстепенных вопросов.
4. Следовало бы, чтобы правительства трех союзных держав пришли к соглашению об общих условиях мира, пока их союз наиболее тесен, иначе говоря, пока три страны совместно ведут войну и связаны мыслью, что им предстоит еще сделать большие усилия.
Свободное копирование
