Простившись с королем, мы уезжаем в Кассель, где находится штаб-квартира генерала Фоша. По дороге мы делаем остановку в лагере алжирских кавалеристов. Они размещены за изгородями больших ферм. Это красивые люди с коричневым цветом лица, на них тюрбаны и серые плисовые кафтаны; видимо, они не очень страдают от нашего климата в это время года. Я раздаю военные медали тем из них, которые представлены для этого отличия, и вручаю офицерский крест Почетного легиона полковнику дю Жонше, командиру этих кавалеристов. Когда я расхаживал между лошадьми и палатками, меня узнали местные крестьяне, и дети поднесли мне букеты хризантем. Ноябрьские цветы, цветы мертвых! Сколько могил приходится нам украшать ими!
Завтрак с Фошем на холме, что у Касселя. Нельзя и мечтать о более прекрасном наблюдательном пункте. Из окон зала, где нам подан завтрак, открывается великолепный вид на фламандскую равнину, расстилающуюся у наших ног и покрытую тридцатью двумя городами, равнину, которая из века в век была неизменным театром различных войн. Фош прекрасно осведомлен о своих победоносных предшественниках в Касселе, начиная от Роберта Фризона до Филиппа Валуа и Monsieur (брата короля), герцога Орлеанского. Ему знакомы все детали военной истории, он вплетает в разговор воспоминания и сравнения, обнаруживающие поразительную эрудицию. С нами завтракает Андре Тардье, молодой и блестящий депутат от департамента Сены и Уазы, ныне офицер в штабе Фоша. Когда мы завтракали, к Фошу пришел капитан с утренним рапортом. Немцы атакуют нас страшным натиском, но мы держимся. Жоффр, оставшийся с нами, подтверждает нам, что уже не желает смещения Френча. Фош приобрел на английского фельдмаршала благоприятное влияние и установил постоянную связь между обеими армиями [332] благодаря генералу Вильсону, который из всех британских офицеров лучше всего воспринимает французские идеи. Теперь дела с нашими союзниками, насколько возможно, налажены, и нет никакого смысла менять людей.
На некоторое время задержался с Фошем и его помощниками в старой ратуше Касселя. На столах разложены военные карты, они развешены также на стенах. Фош с несравненным мастерством объясняет мне детали операций вчерашнего и завтрашнего дней.
Я дополняю нашу программу пунктом, который был в ней упущен. Мы возвращаемся в Бельгию, чтобы приветствовать там армию Урбаля. Едем в Поперинге, а оттуда в Фламертинге, где находится стоянка этого генерала. На дорогах необычайное движение. Многочисленные войска перебрасываются в район Ипра. Один за другим следуют грузовики, заполненные солдатами. Вот стрелки 3-го батальона. Узнав меня, они с жаром приветствуют меня и дают мне, таким образом, доказательство, какое могучее ободряющее влияние оказывает глава государства, являясь к армии. Солдаты, находящиеся на отдыхе в проезжаемых нами деревнях, оказывают нам те же знаки уважения. Хотя они не были предупреждены о нашем внезапном визите, они по собственному почину бегут к нам, как только увидят нас, становятся во фронт и отдают нам честь. Некоторые даже кричат: "Да здравствует Франция!" "Это не совсем по уставу", -- замечаю я Жоффру. -- "Да нет же, -- спокойно отвечает главнокомандующий, -- они находятся на отдыхе, к тому же они движимы слишком благими намерениями, чтобы можно было порицать их". Всюду французские, английские, бельгийские, индийские мундиры. Это действительно война народов.
В Фламертинге я, согласовав это с Мильераном и Жоффром, вручаю генералу Урбалю ленту командора ордена Почетного легиона. Это прекрасный и бесстрашный драгунский офицер. С начала войны он отличился под Верденом и Аррасом. Та группа, которой он командует ныне в Бельгии, состоит из 42-й дивизии под началом генерала Гросетти, из морских частей адмирала Ронарка, кавалерийского корпуса Митри и двух территориальных дивизий. Я беседую с офицерами [333] и солдатами. Все полны веры и надежды. Они задают себе лишь вопрос, решились ли англичане держаться стойко до конца? Китченер сомневался в нас, они сомневаются в нем, которого они не знают. Мы сообщаем им наши дюнкирхенские впечатления, и нам не стоит большого труда успокоить их сомнения.
Возвращаемся во Францию и держим путь на Байлель и Бетюн. Проезжаем их вечером, в сумерках наблюдаем здесь чрезвычайное оживление. Потом встречаем длинную колонну артиллерии в прекрасном состоянии. Это артиллерия 20-го корпуса, она направляется на север сломить натиск неприятеля. С утра мы слышим пушечную пальбу, а теперь, с наступлением ночной темноты, видим на горизонте огненные вспышки, это наши 75-миллиметровые орудия стреляют в неприятеля. В конце дня мы приехали в Брюр и останавливаемся все у одного из местных шахтовладельцев Эльби, это друг Рибо и Леона Буржуа, он счастлив, что может оказать нам гостеприимство.
Свободное копирование
