День проходит, как и предыдущие, в лихорадочном ожидании новых подробностей об операциях наших армий. Один момент наше внимание отвлечено было многочисленными телеграммами из-за границы. Из Константинополя турецкое правительство решило само отменить императорским ираде режим капитуляций , отмены или реформы которого оно так настойчиво добивалось от нас. Конечно, оно не очень-то боится теперь Европы, расколотой на два враждебных лагеря [223] . Из Копенгагена как сообщает нам Бапст, германский генеральный штаб опубликовал предупреждение, немедленно перепечатанное в Дании, в котором говорится, что, несмотря на Женевскую конвенцию, германские войска будут отныне употреблять пули "дум-дум", так как французы и англичане подали пример этого. Итак, вот в чем была цель выступления кайзера, в тенденциозной лжи надо было найти предлог для того, чтобы прибегать к варварским средствам. Из Вашингтона. Жюссеран предупреждает нас, что послы Англии и России получили от своих правительств директиву отклонить в настоящий момент всякую попытку посредничества. Сэр Эдуард Грей телеграфировал сэру К. Спринг Раису, что английский народ, несомненно, сторонник мира, но мира, заключенного с гарантиями, обеспечивающими его длительность и препятствующими повторению таких фактов, как нарушение нейтралитета Бельгии. Такой мир, прибавляет сэр Эдуард Грей, не может быть заключен в настоящий момент. Из Софии. Панафье сообщает нам, что русские победы в Галиции, выжидательная позиция Турции, неудача австро-германских шагов в Бухаресте произвели сильное впечатление на болгарское правительство и на самого короля Фердинанда, которые придерживаются теперь благоразумного нейтралитета. Из Петрограда. Концентрические атаки русских армий против центра австрийских войск, от Замостья до Равы Русской, заставили неприятеля отступить. На правом берегу Вислы, на юго-запад от Люблина, австро-германские войска были вытеснены из занимаемых ими укрепленных позиций. Они уходят на юг. Из Ниша. Продолжаются сражения на Саве и Дрине, сербы дерутся с неприятелем, на стороне которого численное превосходство; жаркие бои идут вокруг Землина, занятого сегодня утром сербскими войсками. Из Берна: нам [224] сообщают по "Последним мюнхенским известиям" следующий неслыханный факт: окруженный проволочными заграждениями концентрационный лагерь Лехфельд, в котором содержатся французские военнопленные, открыт для доступа публики, за вход взимается двадцать пфеннигов, которые идут в пользу семейств мобилизованных немцев. Наших соотечественников, имевших несчастье попасть в плен к немцам, показывают, словно диковинных зверей за решеткой зоологического сада.
Получено также несколько телеграмм от гражданских властей в наших северных департаментах. Префект Сены и Уазы извещает нас, что приехавшие на автомобилях германцы взорвали в двух местах железнодорожное полотно между Парижем и Диеппом. Префект Нижней Сены сообщает факты, которые являются новым подтверждением бездействия армии д'Амаде. Отряд в шестьсот или семьсот немцев пришел в беспорядке из Дуллана в Амьен, где учредил "комендатуру" (немецкое военное управление). Немцы взорвали Руаский мост в районе Мондидье. Префект Северного департамента извещает нас, что неприятель, по-видимому, направляется через Турне в Орши, минуя Лилль.
Но мы в первую очередь с нетерпением ждем детальной информации от главной квартиры. Эти известия приходят во второй половине дня и вечером и носят все более успокоительный характер. Теперь и публика будет осведомлена о замечательном сражении, которое происходило с 6 сентября на Урке и Маасе и которому главнокомандующий дал сегодня название, которое должно войти в историю: битва на Марне. С самого начала наших операций правое крыло германцев, другими словами, армия фон Клюка, которая 6-го пришла в район, лежащий к северу от Прованса, вынуждена была отступить ввиду грозившей ей опасности окружения. Однако благодаря целому ряду искусных и быстрых движений ей удалось освободиться из наших тисков, и она бросила большую часть своих сил против нашего крыла, [225] ведущего окружение на север от Марны и на запад от реки Урк. Но французские войска, оперировавшие с этой стороны, с помощью британской армии нанесли неприятелю серьезные потери и прекрасно держались достаточно времени, чтобы позволить нам развернуть наступление в других местах. Германцы отступают к Эне и Уазе. За четыре дня они отошли на шестьдесят, семьдесят и в некоторых пунктах даже на семьдесят пять километров. Тем временем те английские и французские войска, которые оперировали на юге от Марны, тоже непрерывно использовали свое преимущество. Одни выступили с южной опушки леса Креси, другие -- на севере от Прованса и на юге от Эстерне, те и другие перешли Марну севернее Шато-Тьерри. С самого начала завязались жаркие бои в окрестностях Ла-Ферте-Гоше, Эстерне и Монмирайля. Левое крыло армии генерала фон Клюка, а также армия генерала фон Бюлова отступили под натиском наших войск. Самые ожесточенные бои происходили в районе, расположенном между плоскогорьями, которые простираются на север от Сезанн и Витри-ле-Франсуа. Здесь находились, кроме левого крыла армии фон Бюлова, саксонская армия и часть армии принца Вюртембергского. Рядом мощных атак германцы пытались прорвать наш центр. Это не удалось им. Наши успехи на плоскогорьях к северу от Сезанн позволили нам в свою очередь перейти в наступление, и, в конце концов, сегодня ночью неприятель прекратил бой на фронте, простирающемся от Сен-Гондских болот до района Соммсу. Он отошел на запад от Витри-ле-Франсуа. Так обстояло дело на Марне. Что касается боев на Орнене, а также между Аргоннами и Маасом, то они еще продолжаются, а именно -- против армий принца Вюртембергского и кронпринца, причем мы то подвигаемся вперед, то отступаем. Еще сегодня наш 6-й корпус подвергся в районе Во-Мари на запад от долины Эр, отчаянной атаке немцев, которые пытаются отрезать наши линии и окружить Верден. Но здесь их встречают стрелки Сен-Михиеля. Жоффр [226] заявляет, что за последние дни общая ситуация, как стратегическая, так и тактическая, совершенно изменилась.
Последняя телеграмма, полученная сегодня вечером, подтверждает это впечатление. "Повсюду, -- говорит в ней Жоффр, -- наши солдаты были выше всякой похвалы. Я нарочно скупился на известия, пока не имел в своих руках надежных сведений о бесспорных результатах. Теперь я могу сообщить их вам. На нашем левом фронте бегущие неприятельские армии были отброшены по ту сторону Марны английской армией и армией Франше д'Эспере, которые за четыре дня сражения выиграли более шестидесяти километров. Армия Монури с замечательной стойкостью выдержала мощный натиск германцев, пытавшихся выручить атакой на нее свое правое крыло. Войска Монура долгое время выдерживали интенсивный огонь орудий большого калибра, отбили все атаки неприятеля и теперь продолжают свое продвижение на север, преследуя отступающего неприятеля. Сегодня утром дрогнул немецкий центр. Армия Фоша двигается к Марне и находит на своем пути следы поспешного отступления неприятеля. Корпуса последнего и особенно гвардия понесли большие потери. На нашем правом фланге мы оказываем энергичное сопротивление ожесточенные атакам неприятеля, и все позволяет надеяться, что наши успехи будут расти и далее. Главнокомандующий Жоффр". Эта телеграмма, адресованная Мильерану, получена нами в 20 часов 30 минут. В радостном волнении я звоню ему и спрашиваю, не согласен ли он со мной, что я должен обратиться к нему с приветственным посланием к победоносным армиям. Он отвечает мне, что мы поговорим об этом завтра в совете министров.
Свободное копирование
