Четверг, 3 сентября 1914 г.
Итак, мы снова, в другой, печальной обстановке, в том красивом городе Жиронды, в котором я с мадам Пуанкаре провели в прошлом году такие радостные и солнечные дни. Нас ожидает на вокзале мэр и депутат города Шарль Грюэ с некоторыми местными властями. Приветствия населения, которые мы воспринимали с такой радостью в 1913 г., сегодня звучат только под сурдинку, но, как они ни скромны, я все же нахожу их чрезмерными, они причиняют мне своего рода боль. Мы остановились в том самом здании префектуры, в котором уже останавливались во время моего официального визита. Но на сей раз предвидится более продолжительное пребывание, и вместе с нами были генерал Дюпарж, офицеры, Феликс Декори, секретари, телеграфисты, [196] поэтому префекту Баску и его жене пришлось менее чем в однодневный срок освободить свою квартиру, и мне очень совестно за причиненные им хлопоты. Мы находимся здесь если не в полосе военных действий, то во всяком случае на осадном положении, которое распространяется на всю Францию и не щадит ни людей, ни вещей.
Несколько лет назад здание префектуры было дворцом архиепископа. При своем обмирщении оно не изменило своей физиономии. Оно отделено от очень живой торговой улицы Виталь-Карлес нешироким садом, который тянется вдоль всего фасада здания, вправо от сада домик консьержа, влево -- конюшни и сараи. Несколько красивых деревьев, каштаны и липы, две-три вольно растущих пальмы, узкие лужайки, aucubas и другие вечнозеленые растения. Вот почти все. Дом просторен и приятен. Направо от входа большая комната, в ней будут происходить заседания совета министров. Налево два обширных зала, один будет служить канцелярией для моих гражданских и военных сотрудников, другой -- моим рабочим кабинетом. В первом этаже наши частные апартаменты. При виде того, как мы устроились здесь, можно было в самом деле подумать, что мы, министры, администрация и все последовавшие за нами парижане, собираемся оставаться здесь несколько месяцев.
Вчера, перед отъездом, я просил полковника Пенелона телеграфировать мне в Бордо из главной квартиры с помощью следующих трех условных знаков: А -- армия Ланрезака высвобождена; В -- армия Ланрезака застряла неопасно; С -- армия Ланрезака застряла опасно. Пенелон сначала телеграфирует мне В, и я тотчас сообщаю об этом Мильерану. Итак, нашей 5-й армии еще не удалось высвободиться, и я спрашиваю себя, не понесла ли она новые чувствительные потери при своем нелегком отступлении. Но в шесть часов вечера пришла другая телеграмма полковника Пенелона: А. Итак, армия Ланрезака, наконец, высвободилась. Выполнено одно из условий, поставленных Жоффром для приостановления отступления и перехода в генеральное наступление. Остается второе условие: что Френч будет поддерживать нас, не требуя переброски части союзных войск [197] на низовья Сены. На этот счет мне неизвестно ничего нового, и я задаю себе вопрос, придется ли откладывать перегруппировку наших сил до того момента, когда мы отойдем до верховьев Сены и до Ионны на укрепленные позиции, заранее приготовленные для наших действующих армий запасниками из территориальных войск.
Я принимаю сенаторов и депутатов всех направлений от департамента Жиронды. Они пришли приветствовать меня и, думается мне, главным образом узнать от меня новости. Я говорю им то, что знаю, и они находят, что это немного.
Вместе со всеми другими высшими чиновниками должен был приехать из Парижа в Бордо мой брат Люсьен, директор департамента высшей школы в министерстве народного просвещения. Проезд по железной дороге продолжался у него двадцать пять часов. Он с женой пришел к нам в префектуру, и мы возобновляем те родственные беседы, которые составляют единственное мое утешение в моей неспокойной и тяжелой жизни.
В конце дня Вивиани, Бриан и Мильеран сообщают мне, что в ратуше состоялось заседание кабинета. Генерал Гальени телеграфировал Мильерану, что в Париже все спокойно и что армия Монури окончательно заняла свои позиции в укрепленном лагере. Мои три собеседника рассказывают мне, что Делькассе известил своих коллег по кабинету о полной победе русских в Галиции. Но сэр Эдуард Грей сказал Полю Камбону, что не считает возможным пойти навстречу желанию Сазонова и требовать от Японии военной помощи в Европе. Вместо этого он настаивает перед японским правительством на отправке эскадры в Средиземное море. Вивиани, давший мне вчера на подпись декрет о роспуске парламента, надумал сегодня, что лучше не опубликовывать этот декрет, несмотря на обещание, данное председателю сената. Напротив, Бриан и Мильеран опасаются, что если сессия парламента не будет закрыта, то, хотя парламент фактически не заседает, некоторые интриганы, подвизающиеся в пустых кулуарах, найдут благоприятную почву для своих происков. В конце концов, решено было, что декрет появится. Далее, я заметил Вивиани, что надо было бы проводить в [198] Бордо, как и в Париже, ежедневные заседания совета министров под моим председательством. С завтрашнего утра мы снова переходим к этому обычаю, который один может обеспечить солидарную и непрерывную работу правительства.
Свободное копирование
