Воскресенье, 30 августа 1914 г.
В Лотарингии значительно ускорилось продвижение наших войск. Мы хозяева линии Мортань, и наше правое крыло продолжает двигаться вперед. Однако нам ни разу не дается успех без какой-либо неудачи в другом месте: в Вогезах мы, кажется, отступаем. Город Сен-Дие все еще занят неприятелем, и вчера вечером префект телефонировал, что неприятель хотел увести в плен мэра с его помощниками и видных лиц в городе на том основании, что в Сент-Мари и Саалс наши военные власти сочли нужным взять в заложники женщин и детей. Правительство соглашается на обмен и обещает возвратить заложников. Я не могу понять, как это французским офицерам могла взбрести в голову эта несчастная мысль захватить безобидные существа, и требую примерного наказания виновных.
На север от Ретеля саксонские войска атаковали наш 9-й корпус. Наша 4-я армия еще отодвинулась назад. На фронте 3-й армии неприятель, появившись из Стене, предпринял сильную атаку на Боклер. Мы повсюду вынуждены продолжать уступать территорию. У Гиза мы дали настоящее сражение, чтобы выручить наше левое крыло. Мы оказали успешное сопротивление напору 10-го корпуса неприятеля и императорской гвардии. Но далее на запад мы были менее [172] удачливы, и неприятельские войска продвинулись по направлению к Ла Фер. Итак, сведения, которые мне в таком волнении сообщил вчера Турон, не были совершенно неверными. Части правого крыла 1-й немецкой армии достигли Шон, Лигон и Розьер-ан-Сантерр.
Сегодня утром офицер связи из главной квартиры, комментируя мне последние события на фронте, не скрыл от меня, что положение становится серьезным. Вивиани говорит, что он оставался сегодня поздно ночью в военном министерстве и что Мильеран снесся по телефону с Жоффром. Главнокомандующий уже не уверен в том, что сможет воспрепятствовать вступлению немцев в Париж, особенно если правительство останется в столице. Он считает, что мы должны удалиться, чтобы не привлечь неприятеля в Париж. Другими словами, это означает, что битва под Гизом не дала тех результатов, которых от нее ожидали. Однако я возражаю перед Вивиани против идеи об отъезде. Он тоже предпочел бы остаться. Но слова Жоффра сильно смутили его. Он сообщает мне, что с ним желают говорить председатели обеих палат. С какими намерениями? И что происходило бы в парламенте, если бы он заседал сегодня!
Пришел прощаться Мессими. Он в мундире стрелкового командира и с бодрыми чувствами отправляется к своему батальону. Я обнимаю его и напутствую его наилучшими пожеланиями. Он оставляет мне род завещания, написанного, подписанного и помеченного его рукой. В числе других наставлений там есть следующие две строки: "30 августа 1914 г. Прежде всего, не пытаться запереться в Париже. Уходя, разрушать все искусственные сооружения, даже в пути". Под тем, чтобы не запираться в Париже, он, как он мне поясняет, понимает следующее: не допустить, чтобы вместе с городом был осажден его гарнизон. Он считает невозможным защищать Париж как укрепленный город даже с теми тремя армейскими корпусами, которые он затребовал. Считает гораздо более целесообразным дать за стенами города, окопавшись в открытом поле, одно или несколько больших сражений, но не лишать себя свободы движений, заперевшись в Париже. Я отвечаю ему, что в вопросе по [173] существу военном ни правительство, ни я не можем действовать своей властью помимо власти командования. Он умоляет меня -- на коленях, как он выразился, -- передать его мнение военному министру. Я послал его собственноручную записку Мильерану, который сможет в случае надобности показать ее Жоффру и Гальени.
Главнокомандующий озабочен в настоящий момент главным образом тем, как намерен держать себя в дальнейшем маршал Френч. Согласятся ли англичане прервать свое отступление и снова сражаться, не дав себе передышки для восстановления своих рядов? По всей видимости, они отступают к Mo, чтобы оттуда достичь низовьев Сены и приблизиться к своим морским базам. Они должны, таким образом, обойти Париж с юга и направиться на восстановление в район Руана. Жоффр встревожен этим планом и желал бы, чтобы Френч отказался от него.