В далекие-предалекие времена
В океане людской истории,
Где бушуют волны человеческих судеб,
Стояли два острова.
Один остров был Широкая Равнина,
Другой остров был Высокая Скала.
Жители равнинного Острова назывались островитяне. Они свободно и твердо ходили по земле и, поскольку жили на Равнине, то у них у всех были равные возможности. Жители скалистого Острова назывались скалитяне. Они вынуждены были цепляться за каменные уступы в темных сырых ущельях, и лучше жилось тем, кто был повыше.
На вершине Скалы сидели правители. Там было достаточно простора, тепла и света только для них. Другие скалитяне пытались поднимать головы и вытягивать шеи, они тоже хотели погреться. Они даже смогли разглядеть в океане соседний остров Равнины, и им показалось, что островитяне свободно и твердо ходили по земле.
Но правители спихивали их ногами. Чтобы не оказаться сброшенными с Вершины, они единогласно приняли постановление: перевернуть всех скалитян вверх ногами — тогда они вообще не смогут смотреть вверх, а только вниз. Перевернув своих подданных, правители уверили их, что это не они, скалитяне, висят вверх ногами, а островитяне ходят по Равнине вниз головами и поэтому ужасно завидуют им. Они развесили по всей Скале плакаты: «Ваша правильная перевернутость — светлое будущее всего человечества!» (плакаты, конечно, были написаны вверх ногами). Скалитяне со страху завопили «Ура-а-а!» и стали считать тот день Днем Великого Переворота, величайшим событием истории. Все их силы и мысли были заняты тем, как бы им подольше удержаться и просуществовать в перевернутом состоянии. И они постепенно привыкли воспринимать все в перевернутом виде.
Но даже из самого глубокого ущелья все-таки можно иногда увидеть клочок голубого неба. И так уж случилось, что однажды кто-то из скалитян смотрел на далекое небо в вышине, а там
На прекрасном лазурном фоне,
Отражая лучи золотого солнца,
Тонкой нитью сверкала едва заметная паутинка;
Она висела над Океаном людской истории,
Где бушуют волны человеческих судеб,
И вела она с Острова Скалы на Остров Равнины.
И вот некоторые из скалитян, изловчившись, уцепились за ту спасительную паутинку и добрались по ней до острова Равнины. Впервые в жизни свободно став обеими ногами на землю, скалитяне испытывали легкое головокружение. Островитяне улыбались вновь прибывшим: «Хэлло!» — и куда-то бежали по своим многочисленным делам. Некоторые из них останавливались возле новичков, подпирали их сбоку и весело спрашивали:
— Почему вы сбежали с вашего острова?
Скалитяне обожали жаловаться и вспоминать, вспоминать и жаловаться:
— Плохо нам там было, ой как плохо! Правители заставляли нас висеть вверх ногами. Вы даже не представляете, как это ужасно!..
— Действительно? — удивлялись островитяне. — Почему же вы не столкнули правителей с Вершины?
— Мы их очень боялись. Они такие сердитые — не дай бог даже глянуть снизу на их Вершину, сразу сошлют в такое глубокое ущелье, что оттуда никто не возвращался.
— Зачем же вы себе выбирали таких правителей?
— Мы их не выбирали, они сами себя назначали.
— Но ведь вы же кричали им: «Ура-а-а!» Мы сами слышали.
— Да, кричали. Но мы кричали «Ура-а-а!» со страху.
— Действительно? Разве можно кричать «Ура-а-а!» со страху?
— Э, да вы совсем жизни не знаете, — объясняли скалитяне. — Если всю жизнь висишь вверх ногами, то вообще все делаешь со страху.
Островитяне и вправду не знали этого. Поэтому они только вежливо улыбались, еще раз говорили свое: «Действительно?» — и убегали по многочисленным делам. Те из них, кто был полюбопытнее, расспрашивали:
— Ну, а было в вашей перевернутой жизни что-нибудь хорошее?
Скалитяне не задумываясь отвечали:
— Наши задушевные беседы! — И они закатывали в восторге глаза. — Бывало, мы собирались у кого-нибудь на кухоньке, таком крохотном уступе, где повернуться нельзя, так что висели, крепко вцепившись друг в друга. И пили водку, пили и все говорили, говорили, до самого утра.
— О чем же вы так много говорили?
— Главным образом ругали правителей на Вершине. Только шопотом, чтобы они не могли услышать.
— Как же они могли услышать, если вы — шопотом?
— Да вы совсем жизни не знаете! Ведь на Скале в каждой компании есть свой стукач.
— А это что такое?
— А вот что: бывало, кто-нибудь расскажет анекдот смешной про правителей, ну, все захихикают, конечно, а стукач тут же незаметно стучит условным стуком по Скале, правителям доносит. К утру уже нет ни того рассказчика, ни тех, кто хихикал, — всех в ущелье сбросили.
Островитяне изумленно говорили:
— Действительно?
А скалитяне их спрашивали:
— Вот у вас тут как друг на друга доносят?
— У нас это бизнес журналистов — они обо всех сплетничают. А особенно — о нашем правительстве.
— Что?! О правительстве?! — ужасались скалитяне. — Наверное, совсем шепотом?
— Ну нет! Чем громче они расскажут какой-нибудь анекдот про правительство, тем больше им заплатят.
— Как?! За это еще и деньги платят? И никуда их не сбрасывают?
— Куда же сбрасывать? У нас ведь Равнина.
— Ах, да, мы и забыли, что у вас все по-другому. Вот вы о чем между собой задушевно беседуете?
— А мы вообще не беседуем: ни к чему, да и некогда — каждый делает свой бизнес. Чего тут обсуждать? Бизнес есть бизнес, — говорили островитяне.
— Нет, — возражали скалитяне, — по-нашему, по-скалитянски, в задушевных беседах есть человечность, способность сопереживать горю.
— А по-нашему, по-островитянски, человечность — в умении делать бизнес и радоваться жизни.
И они убегали по своим многочисленным делам. Уж они-то твердо держались на ногах на своей Равнине.
Скалитяне же, покачиваясь, глядели им вслед и говорили:
— Странные люди: совсем они жизни не знают. Наверное, у них мозги перевернутые…
А потом Проходили годы,
И потомки скалитян становились островитянами,
И сами делали бизнес и радовались жизни по-островитянски.
Свободное копирование
