Опубликовано 6 января 2017 года. Отрывок 159
Когда восходит звезда Улюлю, мы поём ей песню Улюлю и нам отзываются лесные древесные лягушки, похожие на маленьких длинноногих обезьянок.
После того, как мы споём песню Улюлю, в лесу наступает ночь и начинают свой полёт светлячки. Если у тебя светится попка в ночи, не обязательно петь песню Улюлю, можно просто летать.
- Это брюшко светится, а не попка, - убеждал я Дюка в верховьях Пеуса, когда светлячков летели миллиарды и из них состояла вся ночь.
Светлячков нельзя брать на руки. Их температура - 27ºC, а ладонь - 36ºC. Это для них все равно, что нам сесть на раскаленную сковороду.
Только одну в жизни я видел такую светлячковую ночь, когда их больше, чем звезд в небе. Это был 1973 год, сигнал к продолжению Тропы после разгрома Союза Отрядов в декабре 1971.
А потом светлячки открыли огонь по ночи.
И было не трудно, и ночь проходила мимо.
И падал в костер мотылек, будто время просрочил.
И стало казаться - всего только месяц минул.
Большие дожди в огромаднейший дождь собрались.
Большие тревоги в одну уложились ноту.
И тыщи не пройденных троп по земле разбежались,
Когда светлячки открыли огонь по ночи.
Спи, мой рюкзак, не каждая ночь - такая.
Выбиты стекла во всех домах стародавних.
Мне в полудреме оранжевый путь сверкает -
Снова цепочка следов между городами.
Наши оранжевые анараки снова были сшиты к 74-му году. Мы стали другими, но это были мы. Большинство свойств Тропы из старой в новую группу перетащил на себе 13-летний Дюк. Я сказал ему потом, что памятника ему ставить не надо, он уже стоит в Одессе. Дюк смеялся.
На Пеусной поляне, насмотревшись на светлячков, готовились ко сну мои плановые туристы. Среди них - замечательные папа и мама Дюки, немолодые уже люди, большие любители творчества Валентина Вихорева, которого они негромко, чисто и очень верно пели под гитару на два голоса:
"Я расскажу тебе
Много хорошего
В тёплую летнюю
Ночь у костра.
В зеркале озера
Звездное кружево
Я подарю тебе
Вместо венца".
Когда их с Дюком турбазовская путевка закончилась, они подошли ко мне, чуть растерянные, улыбчивые, и сказали:
- Юра, мы не знаем что делать. Андрюшка отказывается ехать домой. Можно ли ему здесь ещё остаться? Мы оплатим всё, что надо.
- Хотите, я его выгоню домой, - спросил я. И добавил: - Легко!
- Не хотим, - улыбнулась мама.
- Не хотим, - сказал папа.
- Ну, пусть поживет немного, - сказал я. - Комфорта не обещаю.
- Мы понимаем, - сказала мама. - Но ему действительно очень хочется.
- Ему это надо, - сказал папа.
"Немножко" растянулось до конца лета. Все это время Дюк у меня выпытывал про Тропу всё, думал о чём-то, будил меня вопросами ночью и приставал днём. Вместе со мной учил новую смену туристов, приехавших со всего Советского Союза, лесным наукам, и был всеобщим любимцем, не теряя при этом скромности и своей от мамы с папой интеллигентности.
К сентябрю я уволился с турбазы, мы вместе поехали в Москву и занялись восстановлением группы. К лету 1974 она была восстановлена, и мы с Дюком провели ее по знакомому плановому маршруту, где в верховьях Пеуса люди поют песню Улюлю, а светлячки в ответ открывают огонь по ночи.
Дюк вырос, стал дипломатом и уехал далеко-далеко.
Тропа продолжила путь.
(2015-2017)
(с) Юрий Устинов
Свободное копирование
