Опубликовано 8 сентября 2017 года. Отрывок 46
Рассматривать общественное благо как личное способны, говорят, шесть процентов людей. Остальные девяносто четыре - большинство. Что будет с обществом, в котором господствует и правит большинство?
У Тропы на такие случаи существовал "Малый Круг" - самые доверенные, авторитетные, проверенные в принятии решений. Они решали то, что вдруг никак не мог решить Большой Круг - законодатель. Малый Круг был, грубо говоря, исполнительной властью, которому распоряжалось принимать конкретные решения. Права "вето" на решения Малого Круга у меня не было. Изменить его решение мог только Большой Круг, предложив Малому рассмотреть вопрос еще раз (до трех), или один человек, заявивший, что только он знает верное решение и готов защищать его на Малом Круге.
Бывало, что работа на тропе останавливалась на много часов или несколько дней, и группа решала вопросы, которые были не менее важными, чем сама тропа.
Большой Круг - это общий сбор. Малый Круг - это те, кто лучше ориентируется в решаемой проблеме, как правило 4- 5 человек. Малый Круг мог быть избран Большим Кругом путем быстрой "устной социограммы", где основной меркой будут компетентность, референтность, авторитетность. Если в группе сложились фракции, где есть свое видение проблемы и путей её решения, каждая такая фракция делегирует в Малый Круг своего представителя, которого выбирает сама.
Простым голосованием ничего не решается никогда. Понятий большинства и меньшинства не существует. Один не меньше, чем все; все - не больше, чем один. Один может быть прав, все могут ошибаться. Ответственность за решение измеряется свободой его принятия.
На любой круг можно для обсуждения выносить всё, что хочется, ограничений нет. Если же проблема касается личных отношений, то доступ к ней регулируют сам авторы-носители проблемы. В таких случаях результатом бывает только мнение, никаких указаний или решений быть не может.
И Большой, и Малый Круги вправе отказаться от обсуждения той или иной проблемы личных взаимоотношений, если сочтет вмешательство в нее некорректным, неэтичным, неприемлемым, но он же и даст свои общие рекомендации, поделится мнениями.
Вторжение в личные взаимоотношения считается неприемлемым, если об этом не просили все стороны и если эта проблема не несёт прямой угрозы жизни или здоровью.
Некоторые такие проблемы легко и быстро разрешались символическими, "ритуальными" способами и мерами, вроде "Дружильной рубахи" - огромной сорочки, которую моно было надеть на двух-трех человек сразу, и где многие вопросы решались вынужденной согласованностью действий. Или - двум поссорившимся предлагали в течение трех часов говорить друг другу только гадости, но проходило десять-двенадцать минут и "враги" уже дружно хохотали над собой, а с ними и вся группа.
Если кого-то наказывали, то наказания можно было избежать, если найти пять заступников, которые возьмут тебя "на поруки", но если ты повторишь свой проступок, то наказание, которое тебе назначено ("разгрузка") понесут все шестеро. Основным наказанием на Тропе, повторю, является освобождение от работы и самообслуживания. Слова "на поруки" не употреблялись, чаще говорили: "Пусть скажут за тебя слово", "Я скажу за него слово". Слово "слово" вообще было весомо, словами не кидались, их выверяли, каждый старался быть понятным и точным.
К демагогам относились иронически, под любым вежливым поводом старались их не слушать. Озабоченных только личной выгодой и не знавших никакой другой - жалели, они негласно считались людьми ущербными и вызывали сочувствие. Их личные желания старались исполнять, чтобы они уже захотели чего-нибудь другого, но никто их не стыдил, не призывал обратить внимание на общественное благо - они, как и все, имели право и возможность быть собой. Но и право искать себя - не вынужденного, настоящего они тоже имели и Тропа побуждала их пользоваться этим правом.
Если кто-то доносил на другого, обоих ждало одинаковое наказание, одного - за проступок, другого - за донос.
Ошибки, не повлекшие за собой нанесение прямого вреда, не наказывались. Отличить ошибку от умысла не составляет большого труда, но бывали случаи, что кто-нибудь один, иногда - сам виновник события, утверждал нечто противоположное общему мнению. В этом случае процедура затягивалась, обладатели разных мнений удалялись в "говорильню" (две бревенчатые сиделки вблизи лагеря, расположенные друг против друга) до выработки единого мнения.
Для совершения разных нерабочих дел на Тропе были определены территории, иногда очень маленькие, но значительные. В "петушильню" уходили спорщики до появления диалога на месте спора. Для обидчивых существовали "обиженки", куда можно уйти в поисках участия, побыть одному и вернуться - к обиженному подходили очень редко. Для приверженцев ненормативной лексики, весьма распространенной в среде беспризорных, в интернатах и детских домах, в некотором отдалении размещалась "материльня". Там можно было отвести душу, но только по строгому расписанию, например, с 7-40 утра до 7-49 и с 14-08 (время обеда) до 14-19, а также вечером с 20-07 до 21-12. "Хочульники", которые справно обрастают в 8-9 лет можно было закопать рядом со "слонопотамкой", а для избавления от грусти на речке или ручье был маленький причал, с которого в полночь можно отправить вниз по течению самодельный кораблик с грустью, растворявшийся в ночи. Если у тебя внутри есть то, от чего ты хочешь избавиться, - иди к тому же причалу, поставь на палубу кораблика огарок свечи, зажги его и напиши на бумажке, или нарисуй то, что тебя тяготит. Бумажку положи рядом со свечой и ровно в полночь пусти кораблик по течению, попрощайся с ним, скажи ему "прощай навсегда". Как только ты перестанешь видеть огонек свечи - дело сделано, - ты избавился от чего хотел.
Иногда условные территории и обряды возникали временно, работали один раз, иногда они были персональными - в зависимости от необходимости. Параллельно с этим существовали суверенные оборудованные территории для православных, католиков, буддистов и так далее. Из священнослужителей Тропу посещали православные и католические священники, баптистский пастор, кришнаиты, тибетский монах российского происхождения и другие. Вход к нам был закрыт только для тоталитарных сект, разного рода магов и ведьм, особенно расплодившихся в социуме в начале 90-х годов. Также стоял заслон для всякого рода экстремистов и их адептов. В зависимости от их поведения и настойчивости, мы вежливо или невежливо показывали им на дверь, которая тоже существовала условно, но работала вполне реально, даже хлопала, если стукнуть отдельно взятым поленом по поленнице.
Мир Тропы подвижен и изменчив, в нём постоянно возникает то, что потребовалось, и отмирает то, что перестало востребоваться. Группа сама отбирает и создает то, что уже отработало. Не изменяются только основные атрибуты, которые представляют главные для Тропы ценности.
Среди них - стиль взаимоотношений, в котором царит учтивость, предупредительность и вежливость, безусловный приоритет оказания помощи, взаимопомощи без просьбы или до неё, внимание друг к другу, но и способность оставлять без внимания мелкие промахи и оплошность товарища. Это было основой того человеческого климата, который у нас существовал и сам по себе решал множество проблем, предупреждал их возникновение.
Абсолютным приоритетом была безопасность во всех её проявлениях, безаварийность. О безопасности трудно говорить в оголтело ревущей толпе школьников, которым нет дела друг до друга. Там обеспечение безопасности выглядит "подвигом Геракла", требует огромного мужества, больших физических и нравственных усилий. Другое дело - в самоорганизованной группе, где и стиль отношений, и безопасность активируют друг друга, являясь к тому же базовыми ценностями, присущими группе.
Никто не понимает свои права как бесправие других, ибо сначала - уважение к правам другого, а уже потом - свои собственные права. Всё это не декларировалось, а органично вытекало из самого уклада жизни группы в горах. На равнине, в городе этот ценный багаж только тратился в течение учебного года, пополнить его было негде и нечем. Поэтому, к июню Тропа снова собиралась в экспедицию, чтобы в спелом августе отчетливо грустить об окончании лета. Открытие того, что "я живу для тебя" становилось важнее, чем желание "ты живешь для меня". Даже в детском мире переменчивых дружб тропяная дружба ценилась очень высоко, она была настоящей - в горах не бывает иначе, не бывает "если друг оказался вдруг". Никаких "вдруг" в человеческих отношениях, они устойчивы и надежны. Сами по себе, без каких-то "подпорок". Никто никому не произносил никаких клятв о дружбе, всё было ясно без лишних слов и подвергалось эрозии только к январю-апрелю следующего учебного года.
Социокультуроприроднотерапевтическая среда. Прелесть какая...
(2015-2017)
(с) Юрий Устинов
Свободное копирование
