Почему я не стал Генералом! - 6 глава - 8
Глава 8
В этот же день, к вечеру, я наконец - то закомпостировал свой билет и выехал из Уральска в сторону Сибирскую…
Не помню уже на второй или на третий день мы наконец – то доползли до Челябинска, а ведь это уже была одна из главных железнодорожных магистралей и тут поезда ходили уже чаще и быстрее.
В связи с отсутствием у меня финансов, а также хлеба, а он, да кипяток это и была наша военная еда.
Мне пришлось прервать свое сидение на нижней полке, на которой нас сидело четыре человека - дремавших и спавших сидя, даже ноги были поджаты к лавке, так как на полу между нашими двумя полками кто - либо спал, намаявшись за день.
Да и под полками, лавками, если там не было. чьих либо мешков, а это было редко, тоже спали как в спальном вагоне, изредка похрапывая из под лавки и попердывая от той еды, от которой порядочные свиньи сейчас бы нос воротили.
Челябинск остался в памяти моей, как закопченный, серый от давно не беленых стен зданий.
И люди какие - то серые, невзрачными, с закопченными, землисто - сероватыми лицами в неизменных, замызганных - лоснящихся от копоти и машинного масла рабочих комбинезонах, пропахших потом и дымом.
Город - рабочий, город металла, танков, орудий, но увы полуголодный, что было видно на лицах работяг толпящихся между сменами на привокзальных толкучках, что либо продающих из своего былого довоенного гардероба или изготовленного своими руками.
Таких предметов, как бидончик из спаянных консервных банок, или стеклянные стаканы, сделанные из пол - литровых бутылок, зажигалок и кресал разных сортов.
И тут же самодельных серных спичек (печки - то топить надо) и многое, многое самодельное, примитивное, но вместе с тем необходимыми предметами, той тяжелой, почти на стадии медленного умирания жизни.
Надо сказать, что такие привокзальные барахолки были на всех станциях, где останавливались поезда или даже в местах, где случайно останавливался какой либо поезд.
Сразу же находился кто - то, что - то продающий, обменивающий и такие же, как он покупатели - пассажиры.
Продавалось и покупалось все - листок газетной бумаги, для табачных закруток, т абак самосад - стаканами, или спичными коробками, булка черного хлеба или нарезанные из нее пайки по 100 - 150 грамм.
Одним словом самодельное кустарное производство работало во всю.
Вот на такую привокзальную барахолку - базар, получив в хлебном магазине три булки хлеба, за три дня пришел и я.
Чтобы две булки продать, да купить себе самосаду - табаку, а одну оставить себе на питание.
Время было что - то около 6 - 7 вечера. На такой барахолки уже много толпилось работяг с заводов или только идущих сюда в надежде что – либо продать из своих самоделок или купить случайно по дешевке у кого либо.
Я знал, что средняя цена булки хлеба 100 -120 рублей, но сколько он стоил в Челябинске, я не знал.
И только я вытащил из под левой руки, где под прикрытием кителя, у меня были прижаты к боку три килограммовых булки, тяжелого плохо пропеченного хлеба, как ко мне сразу же подошел чуть старше меня, один из чумазых работяг.
Это было видно по его виду, худое, сухощавое лицо, измученное какой – то внутренней тоской и тревогой.
Он, глядя на меня, сразу спросил меня:
- Сколько стоит твой хлеб?
- Сто рублей, - ответил я, почему то назвав самую низкую цену, уж очень он был жалок, мой первый покупатель.
Достав какой – то кошелек, он стал доставать из него бумажные деньги и подсчитав их, довольно жалостливо полу спросил, полу подсчитал, говоря:
- Вот у меня всего восемь рублей, может, отдашь за восемь а? И, так жалобно - голодно глядел, что я ответил:
- На, бери за восемь.
Он стал оправдываться, что у него действительно нет больше ни рубля.
А идет с работы, а дома жена, да двое детей и так это он с грустью и какой - то жалостью говорил об этом, что я достал из подмышки еще вторую булку, которую тоже хотел продать, и отдал ему без денег, со словами:
- Бери, бери, пусть хоть дети немного поедят.
Да и действительно, куда мне были нужны деньги? Разве только на табак, да и хлеб - то мне стоил каждая булка не более одного рубля.
Мне так было его жалко, что я готов был вернуть ему и отданные им мне восемь рублей.
Униженно, несколько раз поблагодарив меня за хлеб, да еще со слезами на своих глазах.
Мне даже стало как - то, стыдно за что - то, может быть за то, что я один?
Я с хлебом? А, может быть еще почему - то, что заложено в нас природой.
Он счастливый, с двумя булками хлеба, быстрым шагом отправился, как видно домой, а я перешел в табачный ряд, купил самосаду и тут надо признаться приценившись к табаку я даже, как бы в душе ахнул, так как спичечный коробок самосада оказался, стоит в Челябинске восемь рублей, а булка хлеба 180 - 200 рублей.
Вот это да! Как, как только работяги честные живут? Купив коробок самосада, я вернулся в вокзал и где - то скоро часа через 1,5 выехал дальше в сторону Омска.
Свободное копирование
