Я был полон настоящим, а в настоящем была интенсивная работа, приезд Илизарова.
Мы встретились в холле гостиницы и обнялись. На этот раз он был в окружении сотрудников советского посольства, которые встречали его в аэропорту, — ведь Илизаров был народный депутат. Они с удивлением косились на меня, говорившего по-русски и обнимавшегося со светилом-депутатом. Я сразу заметил, что Илизаров хромает на правую ногу. Надо будет спросить, что с ним, подумалось мне.
На следующий день он прочитал две лекции. Воображение аудитории опять было поражено слайдами с показом удивительных результатов лечения. Его забрасывали вопросами, я едва успевал переводить. Когда мы наконец остались одни в его номере, я заказал туда из ресторана еду и стал расспрашивать его о жизни в России.
— Людям живется трудно, — сказал он. В отличие от прошлого приезда он не говорил с энтузиазмом о важных переменах и том, что я поспешил уехать.
Я подарил ему журнал с его и моей статьей и с шаржем на него в костюме и парике Исаака Ньютона. Гавриил детально расспрашивал, параграф за параграфом, что написано в статьях.
— Так-так, значит, это моя американская статья? Надеюсь, ты при переводе не наделал ошибок?
— Я старался.
Шарж он долго рассматривал, смеясь, й попросил сделать ксерокопии, чтобы раздаривать всем докторам на симпозиуме со своим автографом. Тут я спросил:
— Ты хромаешь. Почему?
— Ерунда, просто новые туфли жмут.
— Дай я осмотрю твою ногу.
— Зачем? Говорю тебе, это новые туфли. Надо разбить задники. Достань где-нибудь молоток и помоги мне.
Я знал, что он упрямый, и пошел просить молоток в технической службе отеля.
— Вы не беспокойтесь, — сказали там. — Мы пришлем вам мастера с инструментами, он все починит.
Я объяснил, зачем нужен мне молоток. Они очень удивились, узнав, что с его помощью я собираюсь «чинить» туфли. Наверное, техники поразились бы еще больше, узнав, что туфли молотком «оперируют» два профессора хирургии (правда, оба из России).
Несмотря на наши старания, Гавриил продолжал хромать. Я предложил ему купить кроссовки. Он упрямо отказывался.
— Да ты попробуй надеть их! Сразу почувствуешь, что они удобнее туфель. Вся Америка в них ходит.
— Твоя Америка мне не пример. Ты думаешь, что американцу хорошо, то и русскому здорово? Так, да?
Но все-таки поехал со мной в магазин. Там он долго осматривал и ощупывал разные кроссовки, надевал, ходил перед зеркалом. Наконец выбрал черную пару, с виду не отличить от модельных туфель. В них ему стало удобнее, но хромота не проходила. Только на третий день уговоров он согласился, чтобы я осмотрел его ногу. Пальцы были холодные и бледные, пульс почти не прощупывался — признаки нарушения циркуляции крови. Оказалось, что у него давно уже диабет, ему были прописаны лекарства, но Гавриил часто забывал их принимать. Он, как истый горец, не обращал внимания на болезни.
— Тебе надо обследовать сосуды. Пока ты в Америке, давай попросим сделать тебе ангиограмму. Американские специалисты хорошо это делают.
— Хорошо, говоришь? У вас в Америке все хорошо, да? А сколько это будет стоить?
— Точно не знаю, наверное, две-три тысячи.
— Ого! Две-три тысячи!.. А кто будет платить?
— Я попрошу Френкеля, может, он уговорит кого-нибудь сделать это бесплатно или хотя бы дешевле для знаменитого иностранного коллеги.
Свободное копирование
