Да чем дальше на запад, тем становилось холоднее, а было середина ноября и вместе с тем голоднее.
Много садилось в поезд мобилизованных в армию мужчин, парней и на каждой остановке поезда, как только раздавался гудок паровоза, у каждого вагона слышались рыдания и вскрики жен и матерей провожавших своих любимых отцов и мужей.
А те бодрились, успокаивали их, но по их растерянным лицам, было видно, что они сами терялись в неизведанном будущим и вернуться ли обратно и это было для них тайной….
Все это очень действовало на нервы, и какая – то тревога возникала внутри себя, вроде даже какая - то вина чувствовалась твоя в этом.
Вот ты едешь спокойный, ты не в их числе команд, ты вольный, тобой и твоей судьбой пока никто не распоряжается, а они?
Они уже рабы войны! И только случай, только слепая удача сохранит твою жизнь, ты вернешься, а 20 миллионов, останутся там, где пройдет жестокая, кровавая, все испепеляющая война! Да будь она проклята на века!!
Но, мы едем дальше и дальше на запад. Сержанты, ехавшие от нас через купе, перекочевали по соседству с нами и теперь мы все вместе, как давно знакомые друзья, и у нас все пополам.
Оказывается они возвращаются из Монголии, но предварительно были в Хабаровске, а сейчас едут или точнее везет их, а еще точнее конвоирует их солдат с карабином.
Все они штрафники и везут их в маршевую, штрафную роту - вся вина их в том, что они опоздали в свою часть на несколько часов, а это уже посчитали за самовольную отлучку.
Вот и едут они не жалея денег, так как все равно, к ак сказал один из них; нам скоро капут придет.
Наверное, так и случилось, так как штрафников бросали в самое пекло, а жаль ребят, к сожалению, я сейчас уже не помню их имена и откуда они родом, но все же они наши Россияне и мне от души их жаль.
Мы в просторах Западной Сибири, здесь уже настоящая зима, со снегом, морозами и ветром и все больше и больше в вагонах ребят, едущих на формирование в Новосибирск, Омск.
Все чаще и чаще слышен, плачь провожающих…. раздирающий нам души и невозможность, чем - либо помочь, человеческому горю.