Почему я не стал Генералом! - 4 глава - 16
Глава - 16
Нам надо было пройти где – то 8 - 10 км до затона Верхнего Сеймчан.
И вот мы идем уже по довольно проезжей санной дороге, так как в Верхнем Сеймчане находится совхоз и конечно Совхозный лагерь, который снабжает рудник Нижней Сеймчан.
Все это подчинено Дальстрою. Наш же затон, то есть судоремонтные мастерские расположен от совхоза в 10 - 15 км на берегу одной из проток реки Колымы, но мы принадлежим к Главсевморпути и у нас свой в затоне лагерь для Зеков обслуживающих пароходство.
Правда эти Зеки взяты Колыма - Индигирским пароходством, как бы на прокат во временное пользование, так как все здесь на Колыме подчинено Дальстрою или иначе Дальлагу (Дально Восточному лагерному управлению).
Это здесь и Царь, и Бог, и Советская власть, и лагеря ШИЗО, а о них я тоже коснусь в свой срок, если не забуду.
Вот мы дошли, доехали до затона.
Стоп, стоп, я забыл рассказать, что я увидел, когда мы вышли из столовой Нижнего Сеймчана.
Только мы все трое вышли из столовой, как видим, мимо нас ведут строем по четыре человека в ряд, не менее полуроты Зеков.
Все они измазанные какой - то черной пылью, бредут, а с двух сторон их замыкают, эту медленно бредущею колонну, еще двое с карабинами не за плечами, а в руках.
Кто они? Почему такие худые и замызганные? Оказалось, что это вели шахтеров из забоев рудника Н.Сеймчан, у которых рабочий день заканчивался только после выполнения ими заданной нормы выработки.
А это рабочее 12 часовое время, и их до тех пор не выводят из под земли, пока положенная норма не будет выполнена.
Кто же они эти Зеки, которых, ведут под таким грозным конвоем?
Оказывается, в основном это Сталинские «враги народа, вредители»,
«саботажники и заговорщики», это сами «враги».
И, есть их дети, тут же, которые, увы, родились в семьях, попавших под кровавый Сталинский террор.
Это 58 статья со всеми ее пунктами.
По их виду и состоянию было видно, что мало кто из них выживет в это страшное время для них, так как приближалась война с Германским фашизмом.
А это значило, что и до того скудные пайки питания будут еще более урезаны, а лагерный режим еще больше ужесточится.
И так путь 236 км окончен. Мы в затоне В.Сеймчан.
Два дня отдыхали, осваивались, я вначале остановился на затонской радиостанции, вместе с Леней, так как он был радист, ну и пришел к своим радистам.
Меня они тоже пустили, но потом, через неделю сказали, что я не радист, а поэтому на радиостанции жить не могу.
И я ушел в общежитие, в комнату, где проживали трое, а я четвертый.
Стояли у нас в комнате четыре деревянных топчана, две табуретки, одна лавка, да железная печка посреди комнаты, которая топилась дровами лиственницы.
Стола у нас не было, просто была прибитая широкая доска к подоконнику, да и зачем нам был стол?
Мы завтракали, обедали и ужинали в затонской столовой, а если, что и купишь в магазине поесть из консервов, то спокойно можно было слопать, сидя на своем топчане, где и подушка и матрас с одеялом все было казенное.
Затон В.Сеймчан, это небольшой поселок, состоящий из 10 - 12 деревянных домов, в основном Сталинского «Корифейского» барачного типа.
В затоне проживало всего, я имею ввиду вольняшек не более 80 - 100 человек, было несколько семей с женами и детьми, но их было только на пересчет, а точнее – то всего пять.
Это значить, что было пять женщин на 100 человек населения и конечно они были на вес, не только золота, а алмаза, но о них немного позднее.
Судоремонтных мастерских в затоне, фактически не было, было только небольшое помещение на берегу протоки, где можно было только немного по слесарничать в настольных тисках.
Нет кузнецы, нет токарного или даже сверлильного станка, был еще плотничный цех, где тоже кроме одного столярного верстака - самодельного, тоже ничего не было.
Да и зимовало - то в затоне один небольшой колесный пароходишка «Якут», два катера и три деревянных паузка - вот и весь флот.
В связи с тем, что судоремонтные работы почти не велись, не требовалось этого.
Мне было поручено Начальником верхнего плеса, начать, проводить занятия по подготовки, и улучшения теоретических знаний кочегаров работающих на судах и подготовить новых для этой работы.
Почему именно мне? Да по тому, что я из всех зимующих и находящихся в затоне, только один имел законченное образование, как техник- судомеханик.
Остальные, включая и механика парохода «Якут» - были или самоучки практики, или когда - то окончившие годичную школу ФЗО.
Выделили мне при нашем клубе, комнату для занятий. Дали список Зеков, которые уже были кочегарами на судах и сказали, чтобы я сам сходил в наш лагерь.
Познакомился там, у их начальства с Зеками, которых лагерное начальство могло бы выделить для обучения специальности кочегаров.
Всего обучающихся должно было быть 12 – 14 человек и из этого расчета я и начал оборудовать помещение для занятий.
Заказал я в столярке две лавки для сидения, стол там был длинный, также заказал классную доску для черчения на ней мелом.
Получил от Секретаря затона 16 тетрадей, карандашей, в общем начал подготовку к занятиям.
Кстати о секретарши затона, а это была очень нервная женщина лет 52 - 55, сухая как вобла, но хорошо знающая делопроизводство и работу на печатной машинке.
По сведению от знающих ее людей, она была из бывших Зеков, но уже освободившаяся, я спросил:
- А, почему она не уехала на материк? В ответ получил слова:
- Она оставлена на Колыме на вечное поселение, без права выезда, даже из затона.
И еще мне сказали, что ранее она жила и работала в Москве, была членом ВКПБ(б), но там в Москве работала Личным Секретарем у Л.Д Троцкого (Бронштейн).
И после того, как Троцкий был выслан из России, ее арестовали, и как пособника врага народа, отправили в Колымские лагеря.
Имя ее и фамилия я сейчас уже не помню. Но если бы кто – либо, когда – либо заинтересовался ею, то это легко можно было установить из архивных дел.
С началом занятий меня никто не торопил, скорее всего я поторапливал свое начальство.
Вот однажды пришел к начальнику плеса узнать, нет ли здесь художника, чтобы сделать на больших листах ватмана наглядные пособия:
Разрезы котлов, отдельных их деталей, а также работу их в цветном изображении.
Художника среди вольнонаемных не оказалось, но начальник плеса при мне позвонил начальнику нашего затонского лагеря и спросил у него, нет ли в лагере таких Зеков.
И оказалось что есть один, думаю, Вам подойдет, ответил тот. Тогда пришлите его к нам в распоряжение Долгирева, он будет вести занятия по курсам.
Начальника нашего лагеря я уже знал, так как приходил к нему насчет Зеков кочегаров и с его помощью они были уже отобраны.
На следующий день, сижу я в своем будущем «лекционном зале» и читаю какую – то книгу, конечно не техническую, а беллетристику, так как делать пока что мне нечего, ведь доска и лавки еще не готовы.
Заходит в комнату какой – то Зек лет 42 - 45 и сходу, став по стойке смирно мне рапортует:
«Заключенный такой - то, согласно приказа начальника лагеря прибыл в Ваше распоряжение».
Меня признаться даже смутило такое его обращение, как к высокому лагерному начальству.
Я предложил ему сесть, а он сказал:
- Благодарю Вас, я постою.
- Садитесь, садитесь, - снова предложил я.
Мне неудобно стало его расспрашивать сразу, кто он такой, и я просто спросил его, сможет ли он сделать такие вот наглядные как - бы рисованные в цветных красках полу чертежи, полу картинки работы и устройства паровых котлов.
Он поглядел мои наброски в карандаше и объяснения к ним и сказал:
- Хорошо я это все сделаю, где прикажите выполнять?
И опять его официальное лагерно - армейское обращение ко мне, как - то покоробило меня.
Я вижу, что обычного доверительного разговора с ним у меня не получается.
- Да можете все делать здесь, в этой комнате, даже в лагерь на обед можете не ходить, я Вам принесу покушать.
- Нет, это невозможно, в лагерь на обед я должен явиться обязательно, таков закон.
- Ну, хорошо, ладно - сказал я, - учитывая ваши обеды, я все же Вам кое - что принесу.
- Нет, нет мне ничего не надо и опять, когда прикажите выполнять?
Вместо ответа я спросил его:
- А что еще Вам еще надо из карандашей и чертежного инструмента?
- Нет, ничего всего достаточно, - был его ответ.
- Тогда можете начинать, вот ключ от комнаты, пойдете на обед, закройте. Я потом Вас навещу, - сказал я и вышел.
Так, как вижу, что дальнейший разговор с ним на сближение не получается у меня.
За тот период, как я осваивался в затоне, затем начал вести подготовку к занятиям на курсах кочегаров, прошел целый месяц.
А за это время, временный лагерь в Балыгычане был ликвидирован, часть Зеков этапированы в Сеймчан, я имею ввиду наш В. Сеймчан.
На месте, где зимовал пароход ДС - 1, осталось только 5 - 6 человек, то - есть, самые необходимые в период зимнего отстоя.
Остальные члены команды, в том числе и старый капитан прибыли, как и мы в затон, только их сопровождал обоз из двух саней.
Часть пассажиров также пешком, но с другим санным обозом ушли обратно в Н. Зырянку, откуда они могли вылететь самолетом в Магадан или остаться работать до открытия навигации.
С этим последним обозом в Н. Зырянку отправился и мой пассажир - Фельдшер, который жил у меня в каюте.
Подошло время обеда, о чем известил паровой гудок нашей затонской электростанции.
Я, как и все остальные «работяги», бросили «травить баланду» ведь другой работы - то и не было.
Так как в основном мы приходили на свои рабочие места, и от нечего делать вели бесконечные пустые разговоры, которые в основном крутились на «бабско - женские» темы, временами удаляясь от нее, но вновь через некоторое время опять возвращаясь к ней.
Вот так вот и сидели в разных местах, вроде как - бы работали свои положенные 8 часов, а что прикажете делать?
Если судоремонта нет, строить нечего, ремонтировать нечего, кое - какие поделки едва хватало двум человекам, вперемежку с перекуром.
Не гнать - же нас, как штрафников Зеков на лесоповал по заготовке дров.
Мы же все же вольняшки, а нас в затоне много, а дел нет, как нет станков и другого ремонтного оборудования.
Другое дело в Навигацию тут каждый на своем месте, и честно трудится, а сейчас все делаем вид, что работаем, в том числе и начальству делать нечего разве, что в носу в кабинетах? пальцем ковырять.
Свободное копирование
