На эту же тему: Шел 1944 год, мне пришлось из города Колпашево идти пешком в город Томск, зимой это было расстояние в 300 километров, которое мною уже не раз покрывалось за 8-9 дней с ночевками на «станках» в домах колхозников для проезжающих.
Что они из себя представляли в те времена? Деревянный, рубленый дом – в основном какого-то либо бывшего богатея, купца, кулака, а вообще – то многосемейного сибиряка хлебороба.
В общим зале, посреди избы, стоял стол и голые, обычные, не крашенные, деревянные лавки для сидения.
В одной или двух комнат, находящихся в доме - сплошные нары по стенам из досок, а то и в зале нары в лучшем случаи две, три простых железных кровати, все были без всяких матрасов, подушек - просто голые доски.
Такие стоянки, располагались на расстоянии 25-35 километров друг от друга, в более, менее крупных селах.
Но мы путники, которым по разным надобностям и причинам, приходилось идти пешком или с обозом, были всегда рады, попадая в них.
Здесь нас ждало тепло, хорошо натопленная русская печь, а если ты занемог и забраться на лежанку печи или на полати, примыкающие к ней, там было даже жарко.
Ждал нас здесь и всегда горячий кипяток - пей сколько душа принимает.
Ни о каком буфете, столовой говорить не приходится, каждый запасался едой на дорогу как мог………ехали один в ту сторону, другой в другую и много, много разных разговоров на них…
Вот на одним из таких «Стояков» я познакомился с одним из стариков, лет ему было 60-65, т.е. как мне сейчас.
Мы, как выяснилось из разговора,были попутчиками, он тоже шел в Томск.
Утром, когда еще чуть забрезжил зимний рассвет, вся эта разношерстная, разновозрастная группа людей, ночевавшая на Стояке, зашевелилась, закряхтела,
На этих «Стояках» собирались к ночи разный люд, с разных сторон, и ехали, закашляла, завздыхала, готовясь в дальнейший свой путь.
Мы с этим старичком,попив горячего кипятку и позавтракав тем,что кому бог да оделись и вышли на нашу дорогу, ведущую в Томск…..
Идем, рассуждаем о том, о сем, о прошлом и настоящем. Вот он остановился, свернул цигарку из самосада (папиросы во время войны, курили только в кино актеры, играющие военные роли, мы же о них забыли) он и говорит:
- А знаешь ли ты сынок, сколько здесь в Нарыме погибло наших русских мужиков и их семей?
Не знаешь…. да и никто толком не знает, вот то-то и оно…
Многого не знает Ваше поколение,а надо бы знать в назидание будущему, чтобы не было больше таким промашек,всем бы надо знать.
Ошибки и признание их не позор, а вот скрывать их подлое дело, значит сам будешь подлецом или готов уже к этому.
Я вот сам из -под Ярославля, еще деды и прадеды там родились и жили.
Всю свою жизнь в земле да в навозе ковырялись, потомственные землепашцы, так сказать.
Взяли меня в 1914 году на Империалистическую Германскую войну, как ее тогда называли. Остались дома у меня жена молодая, пять душ детей да старики мои…ох!
И тошно было от бабьего рева…Ну, а мы ничего, молодые, полу пьяные,не очень горевали,пока не попали в окопы, а там вши, грязь, вонь от трупов своих русских и немцев.
Хлебнул я тогда Царской муштровки, войны до победного конца -вдосталь.
В 1917 году стояли мы,как сейчас помню, под Перемышлем, нас отвели на отдых и пополнение.
Так вот однажды ночью слышу громкий шепот в казарме :
- Братаны, Ура…конец войне…царя – то в Питере скинули…. Теперь и дома скоро будем.
Повскакали мы с топчанов и видим, стоит наш ротный писарь и сияет как полная луна:
- Врешь? А он: - Вот истинный Христос, - и крестится. Какой уж тут был сон, каждый из нас себя уже дома видел, ребятишек своих да баб обнимал.
Все оставшееся время до утра галдели, судили, да рядили,что же дальше будет.
Утром построили нас на плацу и объявили: - "Царь Российский Николай Второй отрекся от престола, власть перешла к Временному правительству.
Ура!"
«Да здравствует Война до победного конца». Ура!
Вот тебе и домой скоро. Стоим,молчим, ожидали - то мы совсем другого.
Вдруг один из наших, из полковых писарей, выходит из рядов и кричит:
- Братаны, долой войну, долой временное правительство, да здравствует мир, да здравствует рево….
Да так и не успел договорить. Из рядов офицеров раздался револьверный выстрел и упал наш оратор на булыжную мостовую…..
Ну тут уж, что было, поднялась пальба, часть офицеров сразу застрелили, по горячке, а часть успела заскочить в штаб и оттуда повела с нами переговоры.
Одним словом, кричим, материмся, митингуем….Тут и офицеры кое -какие, видя, что мы настроены миролюбиво, вышли к нам, но мы их старались как бы не замечать.
Наконец, Прапор у нас один был душа парень, он и разъяснил, что к чему.
Выбрали мы солдатский комитет, я кстати, в него попал .Вынесли решение двоим ехать в Питер.
Выбор пал на меня, да на телефониста одного.Поехали….кругом неразбериха, солдаты с фронта, солдаты на фронт. Споры, ругань на станциях никакого порядка не было, никто не знал,когда какой поезд пойдет, когда придет.
Прибыли мы все же в Питер с грехом пополам да и отправились сразу в Совет солдатских депутатов, был тогда такой.
Там тоже в то время особого порядка не замечалось: спорят, заседают, куда-то уезжают, бегают по коридорам .
Но ничего, помаленьку разобрались, что к чему и куда, к кому нам идти.
Принял нас какой – то, не то военный, не то гражданский, по одежде- то толком и не разберешь.
Поговорили, побеседовали, через сутки нас вызывают и говорят:
- Придется Вас разлучить. Вы товарищ Антипов, - это телефонисту говорят, - поезжайте в часть, инструкции,литературу мы Вам дадим.
- А вы, Сафронов, останетесь у нас. Вы фронтовик, три года были в боях и военное дело знаете, нам будете нужны.
Так мы с дружком и расстались…
Через несколько дней я уже стал кое в чем разбираться, меня назначили командиром взвода полу солдат, полу парнишек, но с горячими головами, парнишек с рабочих окраин.
Все это время в Питере я порывался съездить до дому, но мне говорили :
- Подожди, сейчас не время….
В Октябре опять сильная заваруха. Взяли мы власть в свои руки и меня направили на южный фронт бить генерала Деникина и прочее сволочное офицерье.
Не могу хвастаться о больших боевых заслугах, чин – то у меня был небольшой комвзвода на фронте, на юге и мы били, и нас били, всякое бывало.
В 1919 году под Царицыным (Сталинград, Волгоград) заработал я осколок от снаряда в грудь и очнулся только в лазарете, где провалялся я по госпиталям до весны двадцатого года, а там выписали вчистую…
Свободное копирование
