Не дождавшись ответа на письмо мое к государю ни через газеты, ни другим путем, я рассудил прибегнуть к средству необыкновенному и, написавши всю просьбу мою в четырех стихах, отправил прямо на имя его величества. Предприятие сие основано было ни на чем ином, как на надежде, что оно, будучи ново, таковой же получит успех, как и первое письмо, которое я посылал на имя Екатерины Второй и посредством коего получил тогда виц-губернаторское место в Пензе. Также сулил мне удачу один Волтеров стих, он теперь из памяти моей вышел, но смысл его тот, что добрые государи любят стихи читать. По крайней мере, думал я, одна новость и странность поступка заставит обратить на себя внимание. Из четырех только стихов мудрено выдумать способ сделать еще экстракт, надлежало их подлинником государю показать. Они были явственны и содержали в себе всю мою претензию:
Великий государь! Ты благ и правосуден;
Я двадцать лет служу -- невинно обойден.
Тронись и дай мне чин, сей дар тебе не труден,
Две строчки напиши, -- и буду я блажен!
Вот они. Ошибся я в своем расчете. Стихи мои были поднесены, и если верить Мясоедову, то государь изъявил Трощинскому при докладе об оных негодование свое за то, что к нему прошения подданных посылаются на стихах. Может быть, это и правда; но нет, приятнее этому не верить. Язык Богов может ли быть противен тем, кои образ власти его носят на земле. Худой успех моей музы должен я был приписать неудаче моего рока, которым я был гоним повсеместно.
Свободное копирование
