Семья моего отца жила в местечке Хиславичи Смоленской губернии, а семья моей матери - в городе Мстиславль, Могилёвской губернии. Мстиславль расположен на реке Проня, впадающей в реку Сож (приток Днепра), а местечко Хиславичи располагалось также на реке Сож, расстояние между ними не превышает 30 километров.
Хиславичи с населением около 10 тысяч человек находилось вблизи святого места евреев - местечка Любавичи, где жил сын Алтер Ребе, Шнеура— Залмана (1747—1813гг) — основателя движения Хабад (Хохма - мудрость, Бина — понимание, Даат - знание) - важнейшего для судеб евреев направления в религиозной жизни.
Выразительны слова песни того времени:
Когда я в пути из Хиславичей в Любавичи,
Ай, что прислушиваюсь я к вам!
А когда возвращаюсь из Любавичей в Хиславичи,
Ай, на что нужны вы мне!
Есть у меня жена и семеро детей,
Ай, что прислушиваюсь я к вам!
И коза за семь гульденов,
Ой, смеюсь я над вами.
Есть у меня кров без кровли,
Ай, что прислушиваюсь я к вам!
И сука без схаха,
Ой, на что вы нужны мне!
И дождь хлещет по окну,
Ай, что прислушиваюсь я к вам!
И нищета завывает в печной трубе,
Ай, смеюсь я над вами!
Беру котомку я на палку,
Ай, что прислушиваюсь я к вам!
И палку - на плечи,
Ай, на что нужны вы мне!
А на сердце каламутно,
Ай, что прислушиваюсь я к вам!
Я иду к Ребе, ой, к Ребе,
Ой, на что нужны вы мне!
Мой дед, Юда Малкин и бабушка Крейна Абрамовна (Гуревич) - по линии моего отца, жили в Хиславичах, но дед Юда умер рано, в 1918 году от дифтерии, а был он весьма здоровым человеком. Вместе с ним умерли и его дочери-двойняшки. Бабушка Крейна вдовствовала с тремя сыновьями и младшей дочерью Бертой.
Сыновья бабушки - мой отец Хаим, Абрам, которого спас от смертельного дифтеритного удушья лекарь, выполнивший, как мог, трахеотомию (рассёк горло и дал доступ воздуху в лёгкие) и жизнелюб Мотик - работали на зажиточных родственников (Оршанские—)
Ещё при жизни дед Юда и два его брата занимались скупкой, обработкой и кроем шкур. Эта работа воистину самая грубая, грязная и тяжёлая. А "кожевенное производство" было примитивным, вредным. Замачивание шкур в чанах, их дубление, растяжка - всё кустарно, в сарае.
Образование для детей было практически недоступным, да и не культивировалась у них с детства идея необходимости для человека знаний - их будущее было связано с ремеслом; не получила образования и их сестра Берта.
Мой отец отличался врождённой порядочностью, обязательностью, сдержанностью - нормами интеллигента, хотя отдавая дань времени и засилью сталинской идеологии, произносил фразы о "гнилой интеллигенции" и приоритете пролетариата.
В 30-40-е годы его неоднократно выдвигали на "руководящую работу", а он уклонялся — тщеславие его не одолевало, остался рабочим-закройщиком кожи до пенсионного возраста. Но в довоенный период (1935г.) ему дали большую (2 комнаты и кухня) квартиру с водопроводом и телефоном! Вещь по тем временам редкая в городе Брянске, да и в стране.
Второй брат отца — Абрам прожил семейную, далеко не роскошную жизнь и тихо умер в Брянске.
Третий брат - Мотик компенсировал слабо развитое честолюбие двух других братьев. Он и в юности был инициатором их ухода от тяжкой эксплуатации дядей и организовал собственное дело - мыловарню. Немедленно напрашивается аналогия с подобным начинанием, описанным Шолом-Алейхемом - "варка сапожного крема". Конечно, всё кончилось крахом, деньги на это дело собирались трудно, но... пришла революция. Активные люди были востребованы, Мотик стал номенклатурой, членом ГК ВКП(б) города Орла. Жуировал... В 1941году Орёл немцы взяли внезапно. Мне, бежавшему с семьёй из Брянска, было 11 лет, пришлось видеть немцев-десантников в горящем под непрерывной бомбёжкой Орловском вокзале.
Город не был подготовлен к обороне, и 3 октября 1941 года танки Гудериана ворвались на улицы - операция "Тайфун". Группа горкомовцев была оставлена в городе для продолжения взрывных работ на предприятиях. Мотик прожил несколько месяцев в оккупации, но соседка опознала и выдала его. Он был схвачен и замучен, а соседка эта благополучно жила и после освобождения города от немцев, её не преследовали. Сын Мотика - Давид до войны входил в состав "золотой молодёжи" города, позволявшей себе отступление от принятых норм жизни, он ушёл в армию. Сгорел в танке.
Я помню довоенный период жизни моей бабушки по отцу Крейны. Она жила так же, как семья моей матери, в посёлке им. Володарского - узле железной дороги г. Брянска. Был дом, скотина (корова), обилие продовольственных запасов - бабушка Крейна отличалась хозяйственностью, жила с семьёй своей дочери Берты, её мужем - тайным сионистом Савелием (Шмерком) и внуками Иосифом, Соломоном. В их доме любили книгу, помню тяжёлый, журнального формата, том Пушкина, выпущенный к 100-летнему юбилею поэта в 1937году, чтение за общим столом, откровение от незнакомых мне анекдотов поэта. Помню сценку, когда Берта и её подруга - молодые женщины, изображали свои подписи, что давалось им нелегко, не было образования. Помню сражение с буйствующим быком во дворе дома бабушки, что выявило храбрость Савелия, это ввергло меня в изумление и напрасно - впоследствии в 1942году он достойно участвовал в Сталинградском побоище, был ранен, поэтому выжил.
Бабушка Крейна отличалась добротой, набожностью в меру своих потребностей, и прожила долгую жизнь, ей было более 90 лет. Умерла без мук, явных болезней, заявила, что не хочет больше жить, перестала вставать с постели, где жила у дочери Берты. Помню её любимое, мудрое присловье на идиш, что лучше есть грубую пищу, но за столом с друзьями, чем лапшу с мясом, но с неприятными людьми. Сам её образ жизни, доброта и порядочность стали основой долголетия, а прах её покоится на кладбище в пос. Малаховка с 1956года среди десятков родных нашей большой семьи. Еврейское кладбище принимало единоверцев и из Москвы, где 100 гектаров Востряковского кладбища не всех их вмещало.
Свободное копирование
