С Власовым мы хорошо сработались и научились с полслова понимать друг друга. Я высоко ценил его как организатора, а он доверял мне как специалисту. Его любили на заводе, а Серго Орджоникидзе его уважал и оказывал большое доверие, поручая решение трудных и важных задач.
В начале 1937 года Орджоникидзе вызвал Власова в Москву. Мы уже знали, что имеется намерение направить его директором Красноуральского медеплавильного завода в Свердловскую область. Так это на самом деле и случилось.
Когда Власов вернулся из Москвы, он рассказал о своем разговоре с наркомом.
– Серго начал мне подробно рассказывать, как важно сейчас увеличить производство меди и какие большие возможности имеются на Красноуральском заводе, которые, к сожалению, не используются. Он предложил мне, не откладывая дела в долгий ящик, ехать на завод и знакомиться с производством.
– Вы не решайте пока вопроса, не давайте мне согласия и не отказывайтесь также от моего предложения. Сначала познакомьтесь с заводом, а потом мы с вами поговорим, – так сказал мне Серго на прощание. – Был я в Красноуральске. Какой же это интересный завод! И какие огромные возможности, сколько еще не решенного! Я пробыл там всего несколько дней. Хочу рассказать только об одном эпизоде и вы поймете меня, и я уверен, что у вас глаза загорятся, и сердце в груди застучит, а в руках зуд появится.
Завод этот медеплавильный, но никто не удосужился проверить, а что делается с золотом, которое содержится практически во всех уральских рудах. Ну, конечно, было известно, что при плавке руды золото переходило в медь и его при электролизе меди извлекали. Но что происходит с золотом на технологических операциях до плавки – об этом никто не думал. А на заводе большой цех по обогащению руды – получению из нее концентрата. Одним словом, промывные воды из обогатительной фабрики системой деревянных желобов сбрасываются в речку, и никто не удосужился проверить, что же эти воды несут с собой.
А одному из бывших старателей пришло в голову по пути движения этих вод поставить фильтры. Он соорудил деревянные рамочки, заполнил их старым тряпьем и укрепил в деревянных желобах по пути движения воды.
Каждую субботу он снимал с рамок тряпье, заменял его другим, а снятое сушил, сжигал и извлекал, таким образом, пятнадцать-двадцать граммов золота еженедельно. Золото он сдавал в пункт золотоскупки.
Зарабатывал он на золоте столько, что его зарплата не шла ни в какое сравнение – она была для него деньгами на карманные расходы… Завод очень интересный, конечно, – заключил Власов, закончив свой рассказ.
– Так вы что же, туда решили уйти?
– Из Красноуральска я опять выехал в Москву, как просил Серго, – продолжал свой рассказ Власов. – Ехал я со смешанными чувствами. С одной стороны, очень не хотелось уезжать из Челябинска, сроднился я здесь со всем. А с другой, очень хотелось, откровенно говоря, поработать и в Красноуральске. Но все-таки я больше склонялся к тому, чтобы остаться в Челябинске.
Все колебания прекратил Серго. Вошел я к нему в кабинет, поздоровался, положил он мне руку на плечо и сказал:«Так я и знал, Власов, что согласишься!» Ну после этого что мне оставалось делать? Согласился ехать в Красноуральск. Не могу я отказать Серго. А вы бы могли?
Весь коллектив завода жил интересной, интенсивной жизнью. Расширяли производство, осваивали новые виды сплавов, строили жилье. У завода появился свой кинотеатр. На берегу горного озера построили хороший пионерский лагерь.
Серго Орджоникидзе установил директорский фонд, который складывался за счет сверхплановых накоплений. В распоряжение директора отчислялось 50% от этих сверхплановых сумм. А они достигали нескольких миллионов. Часть этих средств шла на премирование, приобретение путевок в санатории и дома отдыха, на жилищное строительство, строительство пионерских лагерей и других детских учреждений.
В обсуждении плана использования средств директорского фонда принимали участие представители общественных организаций, и это создавало дополнительные стимулы для увеличения производительности труда.
Свободное копирование
