Рабочая гипотеза - 6

3 -й этап. Решающий эксперимент

План был таков. Очистить от тРНК и аминокислот клеточный сок из 6-часовой стадии развития. В нем должны остаться все ферменты и информационные РНК, присутствующие на этой стадии. Далее осуществить два опыта. В первом из них к этой очищенной системе добавить полный набор 20-ти аминокислот, из которых хотя бы одна (все равно какая) была бы радиоактивно меченая, а также суммарную фракцию тРНК, очищенную из той же 6-часовой стадии развития зародыша. Провести синтез in vitro радиоактивно меченных белков (одной меченой аминокислоты для этого достаточно).

Во втором опыте проделать то же самое, но суммарную фракцию тРНК очистить из 12-часовой стадии и провести in vitro синтез радиоактивных белков в тех же условиях. В обоих случаях отобрать белковые фракции, куда войдут и новосинтезированные, радиоактивно меченные белки. Затем разделить их методом электрофореза в тождественных условиях — в параллельных «дорожках» на одной и той же пластине геля. Если во втором случае по сравнению с первым обнаружатся дополнительные белки, то это означает, что их синтез был стимулирован именно «поздним» набором тРНК. Ведь информационные РНК в обоих опытах одни и те же, взятые из 6-часовой стадии роста.

Для постановки этих опытов было необходимо, во-первых, найти и оптимизировать условия осуществления синтеза полноценных белков in vitro в описанных выше условиях. Во-вторых, освоить и оптимизировать для наших объектов метод электрофореза в геле, позволяющий разделять большое число белков. В-третьих, отработать оптимальные условия регистрации полученного разделения белков на рентгеновской пленке. Все это заняло около двух лет. Наконец, все методики были отработаны и «решающий эксперимент» поставлен и повторен. Были получены четкие, воспроизводимые картины электрофореза белков, синтезированных in vitro для двух сопоставляемых условий эксперимента, отличающихся только использованными комплектами тРНК — из 6-часовой и из 12-часовой стадий развития зародыша вьюна. На рентгеновской пленке были ясно видны две соседствующие дорожки. В каждой из них зафиксировано порядка ста полос, отвечающих отдельным радиоактивно меченным белкам.

Но... при самом тщательном визуальном сопоставлении наборов этих полос различия между ними обнаружить не удалось!! Значило ли это, что гипотезу о регуляторной роли тРНК следует отвергнуть? Нет, не значило! Новые белки могли появиться в очень малых количествах. На фоне множества «изначально необходимых» белков, синтезируемых на всех стадиях роста, их, может быть, и невозможно обнаружить. Окончательный вывод можно сделать, только убрав до электрофореза из смеси белков, синтезированных с помощью тРНК из 12-часовой стадии, все «необходимые» белки, синтезируемые уже на 6-часовой стадии роста. По-видимому, единственный путь для решения этой проблемы лежал через использование иммунохимического подхода!

В тот несчастливый день я долго размышлял, глядя на как будто одинаковые картины разделения белков из двух сопоставляемых опытов. Методами иммунохимии я не владел вовсе. Для их освоения потребовалось бы 2-3 года стажировки в соответствующей лаборатории (лучше зарубежной). Или вовлечения в нашу работу кого-нибудь из опытных иммунохимиков со стороны. То и другое требовало поддержки заведующего лабораторией или директора Института. Баеву моя работа была неинтересна, а Энгельгардт был увлечен бурно развивавшейся во всем мире генной инженерией. Между тем мне уже исполнилось 56 лет. Освоение методов иммунохимии самоучкой, по книгам, методом «проб и ошибок» заняло бы очень много времени. Я понял, что доказать мою столь многообещающую гипотезу не успею. Впервые пришла в голову мысль о нецелесообразности дальнейшего пребывания в Институте...

Для очистки совести сделал последнюю попытку. Написал большую, на десять журнальных страниц, обзорную статью. Собрал в ней все косвенные данные в пользу своей гипотезы, рассыпанные по зарубежным публикациям за последние пять лет. Включил и описанные выше, полученные нами (тоже косвенные) свидетельства. Написал, конечно, и о перспективах для медицины, которые откроются в случае надежного подтверждения гипотезы. Перевел на английский и послал во французский журнал «Biochimie» (V. 61, № 3, 1979 г.), выходящий на международном для науки, английском языке. Статью напечатали полностью, без каких-либо редакторских поправок. Получил более 500 запросов на оттиски этой статьи. Что толку? После моего отказа в 68-м году от поездки в Чехословакию (см. главу 13), дорога в заграничные лаборатории для меня была закрыта.

Русский текст статьи разослал всем академикам — вершителям судеб молекулярной биологии в нашей стране. Никто из них на нее не откликнулся. Оно и понятно — все были увлечены генной инженерией. Последнее мое прибежище в большой науке, — молекулярная биология — явно вступала на «тропу войны». В силу той же решимости не участвовать в подготовке биологического оружия.