XIII
Поездка в Гдовский уезд.— А. В. Дружинин.— Граф Л. Н. Толстой.— Домашний спектакль в доме архитектора Штакеншнейдера.
В конце июля Боткин, Дружинин и я простились с Тургеневым и выехали из Спасского. Боткин остался в Москве; я и Дружинин продолжали вместе путь до Петербурга. У меня на руках была новая повесть: "Пахарь", обещанная Некрасову для "Современника". В Петербурге я остался всего несколько дней и уехал вместе с Дружининым к нему в деревню, за Нарву, в Гдовский уезд.
Все помещики, видно, на один покрой; к личному самолюбию они присоединяют еще щекотливое самолюбие владельца. Дружинин описывал мне свою деревню (Марьинское) так красноречиво, что можно было думать, она находится не в северной полосе России, а на южном берегу Крыма или по соседству с Ниццей. "Жаль,— говорил он,— мы не поспели к июню: в это время наш сад и все пространство вокруг дома покрыто розами!"
Дорога, особенно после Нарвы, во всяком случае, не отвечала преддверию земного рая; все время показывались унылые сосновые перелески, и колеса тарантаса то и дело наезжали на корни, причем нас бросало в разные стороны, как орехи, которые встряхивают в мешке; в воздухе, над низменною болотною почвой, отдавало кислотой и сыростью; на пахотных полях, вместо земли, было точно посыпано золою; каждую десятину окружал ворох сложенного булыжника, и все-таки он отовсюду выглядывал из Серой почвы; видно было, что всю эту местность когда-то покрывала вода и по ней плавали льдины, приносившие с севера обломки скал и гранита.
Дом в Марьинском был старинный, деревянный; нас поместили подле, в небольшом флигеле. За домом спускался к пруду большой яблонный сад. Мы приехали вечером и тотчас же отправились к хозяйке дома, матери Дружинина, представлявшей исчезающий теперь тип приветливых, милых старушек, сохранивших в преклонные годы необыкновенную живость и веселость. К ее приезду на окно, подле ее стула, ставилась всегда стеклянная банка с водою и плавающим в ней вьюном; старушка утверждала, что все барометры врут беспощадно, пустая выдумка, и только на вьюна можно вполне положиться, так как один он безошибочно указывает перемену погоды. Добрая старушка, предполагая, что дорога нас утомила (вьюн не сообщал этого, но это было верно), потребовала, чтобы мы раньше легли спать. Мне было постлано на диване. Не успел я заснуть, как меня облепила целая туча комаров;
Утром, взглянув на себя в зеркало, я ужаснулся: лицо моё и руки были красны и в волдырях, точно их обварили. Вошел Дружинин, осторожно, на цыпочках, убежденный, что я сплю как богатырь; увидав меня, он рассердился:
— Можно ли так делать? — воскликнул он, указывая на ситцевую оконную занавеску, которую я забыл накануне задернуть.— Теперь, как нарочно, тот период, когда появляются комары; в другое время ни комаров, ни мух, никакой этой гадости никогда не бывает в наших местах.
Мы пошли пить чай к старушке.
— Постой, постой, мой батюшка... дай посмотреть на тебя— остановила она меня, как только я переступил порог— Ну, так. так и есть, что я говорила: всего одну ночь переночевал у нас, и цвет лица стал уж лучше, гораздо свежее, чем был прежде...
Перед завтраком мы пошли купаться; с первого шага в воду нога моя стала вязнуть, и я скорее вышел на берег.
— Что с вами? — беспокойно спросил Дружинин.
— В пруду вязко.
— В каком пруду? Где вы видите пруд?.. Это озеро. И вовсе не вязко, на дне чистый песок.
В течение дня я по ошибке произнес несколько раз слово "пруд", и всякий раз Дружинин спешил меня исправить, вскрикивая, с оттенком неудовольствия: озеро, озеро, озеро!..
Свободное копирование
