В конце двадцатых и начале тридцатых годов в местечке Калюс, где мы жили, как и по всей стране, начали преследовать бывших торговцев, которых называли нэпманами. К тому же у бабушки были родственники за границей в Америке. Они иногда посылали нам в помощь несколько долларов. И вот к нам зачастили «гости» из ГПУ (Главного политического управления), как тогда назывались органы безопасности. Приходили они обычно ночью, устраивали обыски, искали золото, доллары. Хотя я был маленький, мне тогда не было и пяти лет, но помню, как однажды ночью я проснулся и видел, как простукивали стены в поисках тайников, перелистывали книги в поисках долларов. Однажды ночью вместе с гэпэушниками пришел один из местных активистов еврей Бенце Альтман. Он кричал: - Мы вас раскулачим и вышлем в Сибирь, детей заберем, отдадим в детдом и там перевоспитаем.
Семья не выдержала таких издевательств, решила из Калюса уехать. В это время (лавочка была закрыта) жили мы впроголодь на папину зарплату, очень малую, и за счет продажи вещей. Отец работал на местной табачной фабрике набивщиком папирос. У отца в городе Бар Винницкой области жил товарищ Бейрл, с которым отец был в царской армии и в немецком плену. Он где - то работал и подрабатывал, играя на барабане в любительском оркестре. Отец с ним переписывался. Товарищ пригласил отца приехать в Бар, поискать работу. Бар существенно больше Калюса, это районный центр, в котором были сахарный, спиртовой, кирпичный и машиностроительный заводы, ткацкая фабрика, два колхоза и многое другое. Бар находится от Калюса на расстоянии около 60 км. Отец подъехал в Бар, договорился насчет работы на кирпичном заводе.
В 1930 ближе к осени отец с моим старшим братом Мишей, которому пришло время поступать в школу, переехал в город Бар. Брат поступил в 1 класс украинской школы №2. Отец с братом жили пока у товарища отца и подыскивали жилье, а мы в Калюсе стали искать покупателей на наш дом. Весной 1932 г. мы продали свой дом, а отец договорился о покупке дома в Баре. В этом же году на двух подводах мы переехали в Бар. Вместе с мамой и детьми с нами переехали дедушка с бабушкой. Переехала также семья дяди Янкеля без самого дяди, который недавно умер от туберкулеза. Эта семья сняла часть дома недалеко от нас. Мы купили старый дом в еврейском квартале на улице 8 марта №12. Помню, что рядом была старая синагога.
Осенью 1932 года старшая сестра Инна тоже пошла в школу. Мне в школу было еще рано. Одно время я ходил в детский сад, но недолго. Кирпичный завод, где работал отец, находился за городом на горе по дороге на Каменец-Подольский, в 2-3 километрах от нашего дома. Я носил отцу еду на обед, летом собирал вишни в заводском саду. Работа на кирпичном заводе была очень трудная, и отец нашел новую работу на ткацкой фабрике, где делали летние одеяла. Отец работал на машине, где начесывали одеяла. Вместе с ним работал напарник, немец по национальности, по фамилии Вальдек. Он хорошо говорил на идиш.
Семье из 8 человек было трудно жить на зарплату отца, поэтому мама тоже подрабатывала. Она делала из цветной бумаги цветы, которые покупали крестьянки к христианским праздникам. Мы всей семьей помогали делать заготовки к этим цветам. По вечерам и выходным отец также подрабатывал, играя в любительском оркестре на свадьбах.
Отец был в меру религиозен, он ходил по праздникам в синагогу, но вместе с тем ел свинину, что строго запрещалось евреям. Привычку есть свинину он сохранил с армии и немецкого плена. В синагогу отец брал и меня с братом, поэтому я помню некоторые иудейские ритуалы. У нас дома соблюдали субботу, еврейские праздники, пекли мацу на еврейскую пасху – пейсах. До школы в Калюсе, а затем недолго и в Баре, меня пытались учить религиозному чтению, я даже ходил в Калюсе в религиозную школу хэдэр. Однако я так ничему не научился, ни читать, ни писать по - еврейски я не умею, хотя понимаю и говорю на идиш. В результате я не получил основ религиозного иудейского образования, и в соответствие с антирелигиозной государственной советской идеологией остался на всю жизнь атеистом.
Мой старший брат Миша был красивым серьезным мальчиком, углубленным в себя. Мы дружили, хотя иногда жестоко дрались. Он окончил школу в 1940 году и в том же году поступил на 1 курс исторического факультета Львовского университета. Выбор этого учебного заведения был связан с тем, что там был меньший конкурс, чем в других университетах. Кроме того, туда охотно принимали так называемых «восточников», которые жили в Советском Союзе до сентября 1939 г. (Львов до 17 сентября 1939 г. входил в состав Польши).
Свободное копирование
