23-24.1

23-24[1]

Ваше Высокопревосходительство,

Милостивый Государь!

В последнем моем письме к Вам упомянуто о неприязненности Поляков к Русским. Дальнейшее о сем размышление привело мне на память <некоторые> подробности, которые почитаю не излишним здесь поместить. Но прежде позволю себе сказать, какими глазами смотрю на самый предмет.

Мы все составляем большое семейство. Нас пятьдесят миллионов братьев, детей одного Отца. Поляк и Татарин, Финн и Калмык, в качестве подданных, имеют равное право на Его благоволение, как житель Петербурга или Москвы. Единство с Ним и единство между нами (а одно не может быть без другого) составляют совершенство. Достигнуть сего вполне нельзя, ибо совершенство не есть уделом нашей земли, но стремиться к тому, поставить это себе постоянною, неизменною целию можно, должно каждому и всем, потому что в этом заключается сила Государства, наше общее благополучие.

Если вышесказанное справедливо, то надлежит всеми мерами стараться об искоренении в Государстве всякого рода национальных предубеждений, ибо, говоря о наших Поляках, они тогда только будут истинными подданными Русского Царя, повинующимися не из страха, а по чувству долга, по любви, когда будут взирать на Русских как на братьев. Притом в отношении к ним Россия имеет священные обязанности, которых не уничтожило время. Присоединение Польских областей есть, конечно, великое благодеяние, поелику оно утвердило безопасность нашей Западной границы, но средства, какими сие было произведено, не могут быть оправданы. Обвиняя Поляков в раздорах, нами же разжигаемых, мы лишили их Отечества, и, что хуже, некоторые это еще помнят. Время, уже много сделавшее, истребит сии воспоминания, однако ж не менее того и справедливость, и благоразумие предписывают ускорять по возможности его действие, стараться, чтоб Поляки под отеческим правлением наших Государей забыли прошедшее, в России видели <новое> свое Отечество, на нее обратили ту любовь, которую питают к родной стране. Таковы были намерения Императора Павла, без сомнения, и Его Преемника, но, взирая на ход тамошних дел в последние годы, нехотя подумаешь противное. Я приписываю это неточным сведениям о тех местах, а потому и решился представить следующие замечания, полагая, что они впредь принесут пользу.

1-е. Любви предшествует уважение. Поляки видят у себя из Русских, кроме проживающих на временных квартирах Офицеров, коронных Чиновников, с ними имеют сношения, по ним заключают обо всем народе. Вашему Высокопревосходительству известно, что у нас недавно еще в сем отношении был род нравственного поветрия, так что на бескорыстного человека в гражданской службе указывали как на редкость; но дурной Чиновник в России приносит гораздо менее вреда, нежели в Польше, где сверх нарушения своего долга он порочит всю нацию и поселяет неприязнь к Правительству в умах, и без того считающих себя в праве быть недовольными. А потому желательно, чтоб впредь начальство обращало особенное внимание на назначаемые туда лица.

2-е. В последнее время принято было, кажется, правилом вверять управление Польских Губерний тамошним уроженцам. С каким намерением сие делалось, мне неизвестно, но, если этим полагали угодить жителям, то едва ли не ошиблись. В старинной Польше, как и во всякой Республике, были партии.

Россия, будучи державою пограничною, имела в ней также многочисленных приверженцев, и они немало способствовали нам к завладению сим краем. Некоторые держались нашей стороны по доброй совести, полагая в том выгоды своего отечества и не ожидая, чем дело кончится, большая же часть были просто на жалованьи нашего Двора. По уничтожении Республики коренные Поляки взирали на них с ненавистью, как на отступников, на предателей родины. Время ослабило сии чувства, но все-таки Губернатор, избранный из среды их (а Правительство, вероятно, не поручит Губернии другому), не будет пользоваться уважением, какое подобает Начальнику области. Притом Губернатор Поляк гораздо менее сделает в отношении к главной цели, нежели Русский, который, стараясь, по обязанности своей, войти в любовь у вверенных надзору его лиц, уже тем одним много будет способствовать примирению двух народов. Доказательством сему может послужить отчасти Белоруссия. Нигде Вы не найдете столько обрусевших Поляков. Одна из немаловажных тому причин, что край сей, быв присоединен к России, имел счастие подпасть управлению Графа Захара Григорьевича Чернышева[2], мужа просвещенного, вполне постигнувшего важность своей должности. Устроив Белоруссию, как только позволяли тогдашние обстоятельства, он сверх того неусыпным надзором за соблюдением правосудия и личным обращением пришел у обывателей в такую любовь, что там и теперь, после 50 лет с лишком, воспоминают об нем с признательностию.

*-- За несколько лет перед сим все Польские области поручены были главному управлению Государя Цесаревича[3]. Многочисленные занятие не позволяли Его Высочеству бывать самому на местах, а потому немало обстоятельств полезных для того края должны были ускользнуть от Его внимания. В журналах извещают о назначении Военного Губернатора в Украинские Губернии. Желательно, чтоб сия мера не осталась временною. --*