Мордовия
Первые осознанные и полные самых невероятных мироощущений воспоминания начинаются с этого же, 1953 года, - после Мурманска мы переехали в Мордовию, в местность, которую и городом невозможно назвать. В настоящий город мы ездили классом на просмотр детского спектакля. Название города не помню, может, Арзамас? Сказка была о подводном царстве, чем-то напоминающая «Садко». Запомнились декорации, сети, болотный цвет дна моря, какие-то страшные лохматые обитатели.
Письма к нам приходили сначала на ст. Шатки-1, потом г. Кремлев, а потом мы уехали. Много лет спустя я узнала, кто и где здесь работал в лагерях, и вспомнила, что одного из убежавших заключенных обнаружили дети в подвале нашего дома. Он вжался между поленьями дров, которые заготавливали солдаты для офицерских семей, и был настолько обессилен, что даже не мог двигаться. Приехал конвой с собаками и забрал несчастного. Побеги были частым явлением, о них мы узнавали от взрослых, запрещавших на этот период отлучаться далеко от дома. В зоне, как называли наше место пребывание, объединяя этим офицеров и солдат гарнизона с заключенными, работавшими на рудниках, мы, наконец, получили большую комнату в трехкомнатной квартире.
Напротив нас жил майор Владимир Харитонов с женой Азалией Федоровной, дочь которых, Валентина, стала моей подругой на целых двадцать пять лет. Сейчас, когда я пишу эти строчки, могу сказать, что я, через много лет разлуки, нашла ее, позвонила и сейчас пытаюсь написать письмо. Эпистолярный, когда-то любимый мною жанр, давно канул в Лету, - дни идут, а письмо не пишется. Рада, что у нее по-прежнему любимая работа, жива мама и сестра живет в Украине, во Львове. Может в Украину переберутся? (Валя умерла в год своего 60- летия, в 2006, с разницей в две недели с моей мамой…)
Два года, проведенных в зоне, мы с нею были не разлей вода. Делили одну пару коньков на двоих, и завалявшуюся горошину-конфету. Вместе поили общего кота валерьянкой и наблюдали его непристойное поведение, пока не получили выволочку за издевательство над беззащитным животным. В школе мы были в разных классах. Я занималась хорошо, а Валя хватала двойки. Карикатуры, изображавшие ее верхом на этой позорной оценке, и мастерски нарисованные ее отцом (вот откуда талант у художника Валентины Владимировны Харитоновой!), регулярно вывешивались на кухне, высоко, чуть не под потолком, чтобы не достали и не порвали. Об очередной двойке узнавали по истошным воплям из комнаты страдалицы. Меня не били, - пыталась мать однажды, но я смогла, несмотря на возраст, раз и навсегда отбить желание наказывать физически, прокусив ей руку. Зато регулярно колотили сестру, и за оценки и за другие провинности, о которых не буду распространяться. Я их не понимала, эти провинности, я любила и жалела сестру, и люблю ее, и буду любить всю жизнь. Более бескорыстного, доброго и несчастного существа мне в жизни видеть не довелось. Правда, была еще такая же горькая судьба моей подруги, ушедшей от меня навсегда совсем недавно. Такая же незащищенность и наивность. Да и я «по счастью» могу к ним присоединиться, хотя еще жива. И грех Бога гневить, работаю, дочка, две внучки, жива мама, ждет с работы верная собака Фаина, 11 лет наблюдающая течение дней своей хозяйки… Уже не ждет…Но все же, все же.
Как отрывочны и непоследовательны мои воспоминания…
