А это уже Мария Ивановна в зрелом возрасте. Такой я ее помню, когда мы с бабушкой были в ее квартире на Пушкинской в Киеве. В списке ее концертного репертуара перечислено 204 (!) украинских народных песни. И это помимо прочего гигантского репертуара, сценического и концертного! В этом отношении рядом с ней нельзя поставить решительно никого из украинских оперных певцов. Фотографии моей молодой бабушки нет, поэтому представлю ее уже бабушкой, ей где-то за 50, но выглядит она значительно старше, из-за больного сердца. Последние годы она была прикована к постели и умерла в 68 лет. С Марией Ивановной моя бабушка, Анна Федоровна, пела на сцене Полтавского народного театра. И купцы, говорила гордо бабушка, забрасывали их мануфактурой. При этих словах я с ужасом представляла летящие на сцену тюки материи, и уворачивающихся от них певиц. Любовь к музыке и пению я унаследовала от этой странной пары. Странной, потому что они были совершенно разными, и по характеру, и по темпераменту. Существовала какая-то романтичная история их любви, молодого красавца-священника и красавицы-учительницы еврейских кровей. Чтобы жениться на ней, дедушка ездил в Киев, к архимандриту, получил благословение на крещение, крестил свою будущую жену и быстренько, пока она не передумала, на ней женился. Никого с родни бабушки я не знала, и тема ее родственников никогда не поднималась. С бабушкой было легко, с ней можно было говорить на любую тему, а с дедушкой было интересно, не было предмета, о котором он не смог бы обстоятельно и захватывающе рассказать. Часто мы сидели с ним на скамеечке перед акацией, и дедушка оживлял самый незначительный рассказ увлекательнейшими подробностями. Вот комар, коварно готовящийся к кровавой битве. После грустного повествования о недолгой жизни насекомых, он мне уже не казался таким уж бессердечным вампиром.
