8 марта 1950 г. вскрыли очередную печь, на верхнем слое кирпичей лежали четыре затейливо оформленные глиняные сердца с инициалами. Сердца были вручены по принадлежности: Николаю Ивановичу Васильеву с инициалами Марии Костенд, Ивану Корнильевичу — с моими. Страшно ревнивый Иван Корнильевич сразу же возненавидел двоих сослуживцев, также получивших сердца с моими инициалами.
В ту весну я впервые видела ледоход на Ангаре. Ничего более величественного я в своей жизни не видела. На это событие, на это зрелище всегда сбегалось все село.
Очень разные по национальности, образованности и поведению были работавшие на Кирпичном заводе и жившие в Доме колхозника люди, куда, думаю, никогда не ступала нога настоящего колхозника.
Самым равнодушным к себе и житейски беспомощным был Иван Корнильевич Милютин. Все как-то умели что-то приготовить. Варили и жарили. Один он пил свой чай и ел хлеб. Деньги у него выпрашивал совершенно опустившийся старый ссыльный, ютившийся где-то и пивший. Когда Иван Корнильевич отдавал в стирку белье, ходил наглухо застегнутый и замотанный шарфом. У него не было второй рубашки, вообще вещей не было. Невозможно было на это смотреть. В день получки я опередила старого клиента и попросила у Ивана Корнильевича денег. Он очень обрадовался, сразу же мне отдал все деньги — даже не спросив, верну ли я их ему. Я купила ему смену белья, носки, рубашку, остаток отдала на его хлеб и чай. Стала варить себе побольше каши, чтобы половину отдавать ему. По вечерам он писал письма, заклеивал в конверт, писал адрес и рвал конверт. Пришлось подстеречь и выхватить письмо до его уничтожения. Письмо оказалось к сестре. Так началась у него переписка с родными.
Постепенно Иван Корнильевич стал моим главным собеседником. Летом умолял зарегистрироваться и стать его женой.
В 1978 г. я написала по просьбе Павла Негретова (Воркута) канву своей жизни. Писала всю ночь. Этот ворох исписанных листов, которые я не успела даже перечитать, Рената на следующий день увезла на Воркуту. Канва оказалась дважды опубликованной: сначала как 10-я глава в воспоминаниях Павла Негретова «Все дороги ведут на Воркуту», изданных в США, а затем перепечатанная оттуда «Вестником РХД» (№ 152, 1988).
Там написано следующее: «Мы регистрировались с Иваном Корнильевичем без документов, имея двух свидетелей: один — немец из Петербурга, другая — француженка, родившаяся в Версале. Нам некуда было пригласить наших милых свидетелей и нечем было их угостить».
Глиняные сердца с инициалами оказались пророческими: не только мы, но и Николай Иванович Васильев и румынка Мария Костенд стали мужем и женой. Правда, их отказались зарегистрировать — Мария продолжала считаться иностранкой. Они регистрировались через много лет в Москве.
«Когда нужно работать — то "давай, давай"! — сердито говорила Мария. — А когда мне что-то нужно — я иностранский подданный!»
Свободное копирование
