15 октября продолжалось заседание думы под председательством уже Д. Д. Дувакина, так как князь Голицын совершенно растерялся, сделался невменяем. Открывая заседание, он сказал такую растерянную речь, что гласные в лице H. M. Кишкина сами предложили ему оставить председательство. "Не найдете ли вы возможным, князь, передать председательство другому лицу? Вы очень больны, говорю как врач", — сказал Кишкин. Князь Голицын ответил: "Я очень благодарен любезным словам Николая Михайловича, который в качестве специалиста удостоверил вас о том состоянии, в котором я нахожусь. Я скажу откровенно, что сознаю себя разрушающимся в настоящую минуту и председательствовать не могу. Если вы, мои друзья, а я всех вас считаю друзьями, считаете меня неспособным нести эти обязанности, я с охотой сложу их, потому что обстоятельства сильнее меня, и обстоятельств этих я, может быть по старости лет, больше не понимаю".
Гласные Н. М. Кишкин, Н. Н. Щепкин и М. С. Зернов полагали необходимым войти в соглашение и переговоры с "Союзом союзов", гласный же К. А. Казначеев находил, что не следует, а надо постараться самим восстановить действие водопровода и заняться практическими вопросами.
В этом заседании присутствовал Н. П. Зимин, строитель водопровода, к нему и обратились гласные, прося пособить горю и помочь пустить водопровод. Но Зимин не согласился, согласился только войти в переговоры с инженерами и рабочими и склонить их стать на работу. Делегаты от рабочих согласились пустить воду, но при непременном условии, чтобы водопровод был передан в их полное распоряжение, чтобы военная охрана была снята, но и при этом рабочие не гарантировали беспрерывную работу водопровода. Таким образом, соглашения не последовало.
Вечером 15 октября по возобновлении заседания в собрание были допущены члены Комитета по урегулированию забастовки, которые предложили пригласить товарищей немедленно приступить к работам, но с тем, чтобы в случае репрессий к бастующим рабочим и населению немедленно остановить водопровод.
На это дума постановила: 1. Принять эти заявления к сведению. 2. Допустить рабочих к работам по водопроводу. 3. Ассигновать три тысячи рублей на помощь семьям забастовавших. Это постановление явилось уже запоздавшим — на станции уже работали саперы и нанятые мной специалисты, и, во всяком случае, я на такое не гарантирующее предложение согласиться бы не мог.
В то же заседание внесено было заявление революционного характера 12 гласных: Н. Щепкина, А. Голикова, Н. Кишкина, П. Столповского, А. Шамшина, Н. Шустова, Г. Мейнгардта, В. Астрова, Н. Лазарева, В. Пржевальского, С. Протопопова и А. Бурханского об организации Комитета общественной безопасности: 1) для защиты освободительного движения и достигнутых уже им результатов от великих опасностей, ему угрожающих и впредь угрожать ему могущих, откуда бы таковые ни исходили; 2) для обеспечения свободы совещаний и собраний, с мирными целями происходящих; 3) для защиты неприкосновенности личности, жилищ и имущества московских граждан; 4) для обеспечения правильного и беспрерывного удовлетворения их насущнейших потребностей в продовольствии, чистой воде, освещении, отоплении и врачебной помощи... и т. д., в последнем пункте предлагалось немедленно приступить к организации городской милиции, а городской управе открыть соответствующий кредит.
Пока в городской думе разговаривали, спорили, вносили заявления, я принимал необходимые меры к возобновлению водопровода. Все 14 число я посвятил приисканию рабочих специалистов, съездив предварительно на Рублевскую станцию узнать, каких и сколько надо рабочих. Оказалось, что для Рублевской станции надо 33 специалиста, для Мытищ — 19 и дляАлександровской водокачки — 11. К вечеру выяснилось, что на другой же день я могу иметь около 40 человек от саперных частей и от электрической станции дворцового ведомства. Затем благодаря инженеру Рублевской станции я узнал, что у Бромлея на фабрике имеется инженер, хорошо знакомый с Рублевской станцией. Я лично поехал к нему, чтобы уговорить его помочь делу. Он согласился под условием, что я его туда доставлю в карете и никто не будет знать, что он поехал. Когда у меня все это наметилось, то я приехал в думу и объявил, что водопровод будет пущен мерами администрации. К моему заявлению отнеслись весьма скептически, но потом, видя мое твердое решение, дали нужные мне необходимые данные. Все мои посещения думы обставлялись всегда так, чтобы кто-нибудь из Рабочего правления не увидел, что со мной разговаривают. Когда я потребовал от городского головы открытые листы для моих инженеров для свободного доступа ко всем сооружениям водопровода, то мне их выдали за подписью князя Голицына, но без номера и без печати и скрепы секретаря. Все время я имел дело с членом управы В. Ф. Малининым и должен отдать ему справедливость, он шел навстречу всем моим требованиям и желаниям, одно только — он боялся ко мне приходить днем и появлялся поздно вечером или ночью, когда он мог пройти незаметно.
15 утром я собрал у себя совещание инженеров и саперов, и по обсуждении всех данных было решено: 1) принять в свое ведение Рублевскую насосную станцию и возобновить в ней действия; 2) принять в свое ведение городскую водопроводную сеть и наблюсти за правильным ее функционированием. Что касается Мытищинской станции, то решено было ее пока оставить, так как количество ведер, которые могла давать Рублевская станция, было достаточно для населения при нормальных условиях, а справиться с двумя станциями было трудно.
Для выполнения первой задачи тотчас после заседания выехали в Рублево военные инженеры капитан Стерлигов и штабс-капитан Навережский, техник дворцового ведомства капитан Колонтаев, инженер завода Бромлея, машинисты и слесаря от дворцового ведомства и 6 машинистов и слесарей от саперов. В их ведение поступили 1) Рублевская насосная станция со всеми устройствами (рабочие были изолированы, и им за цепь воинской охраны запрещено было выходить); и 2) водопровод из Рублева к Воробьевскому напорному резервуару.
Для выполнения второй задачи назначен был инженер-капитан Керков, в его ведение поступили Воробьевский напорный резервуар и городская водопроводная сеть. В помощь ему было дано 6 саперов из бывших слесарей. Предстояло с таким ничтожным числом рабочих принять городскую водопроводную станцию с ее чертежами и документами, могущими оказаться полезными при возобновлении действий водопровода; осмотреть Воробьевский резервуар, убедиться в его исправности и что задвижки на водопроводе из резервуара в Москву отперты, поставить воздушники в высоких местах сети длявыпуска из нее воздуха; открыть задвижку у Краснохолмского моста, где соединяется Рублевский водопровод с Мытищинским, и в случае порчи городской сети немедленно исключать задвижки неисправных частей сети, приступая в то же время к их исправлению. Все это требовалось сделать немедленно, чтобы к ночи пустить воду. Труд был нелегкий, и я очень волновался, справятся ли командированные мною чины с таким сложным специальным делом.
Первое донесение я получил в тот же день к вечеру от капитана Колонтаева, которому было поручено принять всю станцию со всеми сооружениями. Заведующий Рублевской станцией инженер Бирюков и его помощник наотрез отказались помочь указаниями для пуска машин, ссылаясь на угрозы рабочих их убить. Пары в котлах и электрическое освещение удалось дать уже в четыре с половиной часа дня 15 октября. Паровые котлы и паровые машины, а также и холодильники оказались в некоторых скрытых деталях разобранными, что было весьма искусно замаскировано. Несмотря на это, благодаря инженеру завода Бромлея, удалось все это восстановить, но это задержало пуск воды на несколько часов. Кроме того, машины плохо шли, оказалось, что отсутствовали болтики в катарактах, они были найдены в одном из ящиков, после чего машины стали работать исправно.
Рабочие Рублевской станции смотрели в это время из своих казарм и, как говорят, были вполне уверены, что без них не удастся пустить воду, но когда вечером 15-го сразу вся станция осветилась электричеством и запылали и дуговые фонари, осветив всю окружающую местность, они упали духом. В 5 часов утра на другой день вода показалась в Воробьевском резервуаре, откуда мне и сообщили по телефону. Я вздохнул свободно, а то всю ночь, получая телефонные сведения, что работа не ладится, был очень встревожен.
Сначала вода стала подаваться со скоростью по 1 200 000 ведер в сутки, так как машины еще неровно работали. 16 октября целый день вода подавалась уже по 1 500 000 ведер, что составляло около 3/4 обычно подаваемого количества воды. В этот же день пришлось заняться чисткой всех фильтров.
Свободное копирование
