Я и медицинский институт
Летом 1965 года я впервые вошел в стены основного корпуса Хабаровского государственного медицинского института, сокращенно ХГМИ. Причем пока не для того, чтобы сдать документы об окончании средней школы, а чтобы пройти своеобразный тест на профпригодность. Мой дядя Володя, всего на год старше меня, окончивший школу в 1964 году и по болезни не поступавший в институты в тот год, составил мне компанию при прохождении этого теста. Именно он договорился со своим одноклассником Юрой Дудником, работавшим санитаром на кафедре нормальной анатомии, что он покажет нам трупы, и если мы их не испугаемся, то можно будет подавать документы на поступление в ХГМИ.
Когда мы с Володей зашли на первый этаж института, сразу обратили внимание на неприятный запах, который усиливался, когда мы пошли искать аудиторию, где был Дудник. Тот нас ждал, взял какие-то ключи и повел в другие помещения на том же первом этаже. Открыл дверь, и нам в нос ударил намного более сильный все тот же неприятный запах. Дудник завел нас в большую комнату, выложенную кафельной плиткой, с какими-то бассейнами тоже в плитке, стоящими рядом большими столами, покрытыми оцинкованным железом, на которых лежали трупы, кто без головы, кто без рук или ног. Володе сразу стало плохо, и он присел на стул рядом с дверью. Я выдержал первый удар по психике и рискнул пойти за Дудником. Увидел плавающие в какой-то жидкости с неприятным запахом раздутые трупы в этих бассейнах . Юра пояснил, что так воняет формалин, в котором и сохраняются трупы для их разделки на отдельные органы, чем он и занимается. Я стойко выдержал эту небольшую экскурсию по анатомке, и Дудник безаппеляционно заключил, что я могу стать врачом и надо подавать документы в институт. Сам он уже подал документы, решил повторно попытать счастье. И я выполнил пожелание одноклассника своего дяди Володи, подал документы для поступления на лечебный факультет медицинского института.
Потом были экзамены, вначале физика, потом химия и заключительным было сочинение. Я их сдал на "отлично", и пошел в институт на зачисление, понимая, что лично для меня это просто формальность, я студент первого курса. В тот год не было никаких списков в фойе института с указанием фамилий, кто зачислен на первый курс, поэтому все, положительно сдавшие экзамены, собрались в коридоре и лестницах около читального зала библиотеки института на первом этаже, слава богу, в другом крыле здания с анатомкой и её запахами. Член приемной комиссии выходила из двери читального зала и называла пять фамилий, которых заводила под светлые очи приемной комиссии во главе с ректором Нечепаевым Серафимом Карповичем. Вначале вызывались медалисты, которые сдавали один экзамен и при отличной оценке другие экзамены не сдавали. Потом стали вызывать так называемых "стажников", т.е. тех, кто 2 года проработал в народном хозяйстве страны независимо от занимаемой должности. Потом пошли вчерашние выпускники средних школ. Прозвучала моя фамилия, я с некоторым трудом протолкался через совсем немного поредевшую толпу абитуриентов к двери, и нашу пятерку завели в большой читальный зал, где вдоль окон в один ряд стояли столы с членами приемной комиссии. Меня подвели к Нечепаеву, назвали мою фамилию и сказали, что я единственный юноша, который сдал все экзамены на "отлично". Серафим Карпович поздравил меня с зачислением и пожелал успехов в учебе и дальнейшей работе врачом. Так я из абитуриента превратился в студента первого курса.
Потом было шесть лет учебы в составе 7-й группы лечебного факультета. Первоначально в группе было 12 человек, за годы учебы в ней были еще студенты, но костяк группы сохранился до окончания института в 1971 году. Я уже немало написал заметок о периоде учебы в институте, хочу лишь немного дополнить фактами, на которые не общалось внимание в предыдущих работах.
Как вы поняли, в 1965 году ректором ХГМИ был С.К.Нечепаев, профессор, заведующий кафедрой факультетской хирургии, которая базировалась в стенах городской клинической больницы № 3 на площади Ленина, совсем рядом с основным корпусом института. У него я стал учиться на 4-м курсе. Нечепаев читал нам лекции в большом зале этой больницы.
Но к этому времени он уже перестал быть ректором ХГМИ, его сменил другой профессор, тоже хирург, Сергей Иванович Сергеев, который тоже учил меня основам хирургии, но на 3-м курсе. Его кафедра общей хирургии базировалась в краевой клинической больнице, там же нам читали лекции по терапии и хирургии. Зал, где читались лекции, был небольшим, и наш факультет слушал лекции в 2 потока, на которые разделили 250 студентов третьего курса лечебного факультета.
С.К.Нечепаев слыл либералом в хорошем смысле этого слова. Пропуски лекций при нем не отрабатывались, слегка хромала дисциплина среди студентов и ряда преподавателей. Пришедший на смену С.И.Сергеев закрутил гайки, при нем стали более жестко карать за нарушения дисциплины, в частности, пропуски лекций и семинаров без уважительной причины. Помню, как читавший нам первую лекцию по своему предмету Сергей Карпович, в шутку сказал, что при новом ректоре мы не побалуем, отработки за пропуск лекций замучают.
Именно Сергей Иванович Сергеев на распределении сказал мне фразу, которую я запомнил на всю жизнь: "А Вас, молодой человек, ждет КТОФ". Я знал аббревиатуру Тихоокеанский флот, т.е. ТОФ, поэтому задал всего один вопрос: "А что такое К?". Сергеев усмехнулся и ответил: "Краснознаменный". Так следующие три года я провел вдалеке от Хабаровска и родного ХГМИ, служа начальником медицинской службы подводной лодки во Владивостоке.
Потом я уволился в запас и вернулся в Хабаровск, устроился на работу врачом-рентгенологом в городскую клиническую больницу № 11. В этой больнице были две кафедры - терапии и хирургии, но педиатрического факультета, и на занятия в эту больницу я не ездил. Поэтому заведующие кафедрами на базе этой больницы профессора Алексей Михайлович Сарванов и Григорий Леонтьевич Александрович были известны разве что по фамилиям и чисто внешне. Но за следующие 12 лет я узнал их намного лучше, особенно профессора Г.Л.Александровича. Просто вначале как рядовой врач-рентгенолог я смотрел больных именно хирургических отделений, постоянно контактировал с врачами-хирургами, бывал у них на планерках и назначениях на операцию. Бывало и так, что приходилось с рентгенограммами ходить в операционную, когда профессор во время операции не находил какой-нибудь дивертикул, который обнаруживал я во время рентгеновского исследования.
Лишь став в 1979 году заведующим отделением, стал смотреть всех сложных больных как хирургического, так и терапевтического профиля. Я контактировал не только с заведующими кафедрами, но и с доцентами, с ассистентами обоих кафедр, мой авторитет по мере роста профессиональных знаний и опыта рос. Теперь уже не бывшая заведующая рентгеновским Л.С.Лазаркевич ходила на профессорские обходы, участвовала с консилиумах, а я. И теперь к моему мнению прислушивались участвующие в консилиумах профессора Б.З.Сиротин, И.З.Баткин, И.А.Флеровский и другие ведущие специалисты по хирургии и терапии, которых Г.Л.Александрович и А.М.Сарванов приглашали на консилиумы.
В 1982 году меня назначили главным, правда, нештатным, рентгенологом города Хабаровска. Нештатным эта должность называлась потому, что мне за неё не платили ни копейки. После этого меня стали приглашать на консультации и консилиумы в другие городские клинические больницы № 3, 10. Я стал посещать заседания научных обществ не только рентгенологов, но и хирургов и терапевтов, выступать на них с сообщениями и докладами. Видимо, эта заметили в краевые руководители здравоохранения, а также заведующий кафедрой рентгенологии ХГМИ доцент Анатолий Иосифович Чайка. Он уже давно писал в крайздравотдел о том, что в крае не выполняется приказ Минздрава СССР еще от 1959 года о создании рентгено-радиологического отделения, и это его, как председателя краевого научного общества рентгенологов, волнует, потому что страдает организационно-методическая работа в крае. Наконец, его очередная докладная записка была услышана, и ему поручили найти кандидата на должность главного уже штатного рентгенолога края. У него такая кандидатура была давно, он переговорил со мной, и я принял предложение. Я действительно перерос занимаемую должность, мне хотелось большего. Но при переходе на работу в краевую клиническую больницу, где планировалась организация рентгено-радиологического отделения, или РРО, возникла некоторая проблема. Я почти 10 лет был парторгом городской больницы № 11, был на хорошем счету в райкоме партии, и третий секретарь райкома А.Г.Шопина стала возражать против моего ухода из больницы. Пришлось идти на прием к первому секретарю райкома Н.Н.Данилюку, который принял решение в мою пользу, сказав Шопиной, что район должен гордиться, когда специалистов из него выдвигают на должности в крае.
Так с апреля 1986 года я стал работать в краевой клинической больнице. Вернее, мое отделение только базировалось на базе краевой больницы, но работало преимущественно на весь край, занимаясь организационно-методической работой, контролем за радиационной безопасностью при проведении рентгеновских процедур и лучевой терапии. Не забывал я и диагностическую работу, на 0,5 ставки работал врачом-рентгенологом краевой больницы, а так же преподавал на кафедре рентгенологии факультета усовершенствования врачей ХГМИ. Стали постоянные контакты с профессорами, доцентами, ассистентами кафедр, расположенных на базе краевой больницы, профессорами А.Г.Росляковым, И.З.Баткиным, А.М.Войно-Ясинецким, доцентами Л.Н.Котовой, А.П.Панюшкиным, А.И.Чайкой и другими. Это давало бесценный опыт и помогало повышать свои знания. Этому же способствовали курсы усовершенствования, на которые я регулярно ездил в Москву и Ленинград, где лично познакомился со многим корифеями отечественной рентгенологии - профессорами Ю.Н.Соколовым, П.В.Власовым, С.Л.Розенштраухом, главным рентгенологом Москвы профессором М.А.Щербатенко и многими другими, слушал их лекции и присутствовал на семинарах.
Мне нравилась моя работа, особенно когда я внедрил (кстати, впервые в крае) бригадный подряд в своем отделении и заработная плата сотрудников возросла, все работали с полной отдачей. Это сказалось на качестве и объемах рентгенодиагностики в лечебных учреждениях края, отразилось и на качестве лечения, ведь в те годы с помощью рентгеновских исследований ставилось до 80% всех диагнозов в медицине.
Но в конце 1988 года, после проверки работы рентгеновской службы края главным рентгенологом РСФСР профессором П.В.Власовым, который высоко оценил эту работу и мою лично, я получил приглашение заведующего отделом здравоохранения крайисполкома Анатолия Ивановича Вялкова перейти на работу к нему в отдел на должность заместителя заведующего отдела. После долгих размышлений и уговоров со стороны Вялкова я принял его предложение. Это было неожиданностью для очень многих. Впервые на должность заместителя, отвечающего за оказание медицинской помощи взрослому населению, назначался специалист-диагност, а не клиницист. Помню свой разговор с профессором Борисом Залмановичем Сиротиным, который, встретив меня, сказал, что не знает, поздравлять ли меня с новой должностью. При этом сказал, что знает меня как квалифицированного врача-рентгенолога, а вот каким я буду чиновником, неизвестно. Да я и сам этого не знал, но старался оправдать доверие.
В советское время приветствовались тесные связи учебных заведений с практическим здравоохранением. Помню, когда я еще работал в городской больнице № 11 и был парторгом, состоялось совместное заседание парткома института и нашего партийного бюро по вопросу качества работы кафедр ХГМИ на базе нашей больницы, перед этим работала совместная комиссия института, больницы и главных специалистов города по терапии и хирургии. Этот опыт был высоко оценен как партийными органами, так и руководством здравоохранения города и края.
Какое-то время после назначения на новую должность я не очень контактировал со специалистами из медицинского института, не до этого было. Объем новой и мало знакомой для меня бумажной работы был очень велик, я приходил на работу к 8 часам утра, а уходил в 9-10 часов вечера. Но далеко не все успевал сделать за это время. Старался в своей работе использовать все лучшее, что замечал у своих коллег по работе в штабе краевого здравоохранения.
Помню, как в Хабаровск приехал министр здравоохранения РСФСР Анатолий Иванович Потапов. Вялков, много лет до своего назначения заведующим отделом проработавший инструктором крайкома партии, подключил свои связи, и министра поселили не в обычной гостинице, а в специальном особняке для особо важных гостей. Зная привычку Потапова вызывать к себе скорую помощь и оценивать квалификацию врачей региона по этому вызову, Вялков предупредил руководителей скорой помощи о том, что по вызову с этого адреса надо послать самого грамотного врача СМП. Но Потапов перехитрил нас. Со своим помощником пришел в здание мединститута, помощник вызвал туда скорую помощь на свою фамилию, и послали туда обычного врача, видимо, не очень грамотного. Когда мы с Вялковым узнали об этом и приехали в институт, Потапов уже выговаривал ректору ХГМИ А.Г.Рослякову за плохую подготовку выпускников. Досталось и нам с Вялковым на орехи.
Через 11 месяцев работы Вялков назначил меня своим первых заместителем, и объем работы еще более возрос. Правда, сразу после назначения я уехал в Москву на 2-х месячные курсы повышения квалификации, во время которых не только получил новые для меня знания по организации здравоохранения и социальной гигиене, но и 2 недели стажировался в Минздраве СССР.
Вернувшись в Хабаровск, я был кооптирован, т.е. введен в состав Ученого совета ХГМИ как первый заместитель заведующего отделом здравоохранения крайисполкома, и с тех пор участвовал в работе это высшего органа управления институтом. Потом меня включили еще и состав приемной комиссии института. Нет, не сидеть на приемных экзаменах, а решать, какой проходной балл установить, кого и за какие заслуги принять в институт, а кому отказать в приеме. Там хватало критериев в этом непростом вопросе. Так что мои контакты с руководством ХГМИ стали на постоянной основе, особенно в Салаватом Шейховичем Сулеймановым, проректором по учебной работе, который частенько "оставался на хозяйстве" в отсутствие ректора по уважительным причинам. У нас с ним сложились не только хорошие служебные, но и дружеские отношения. Сулейманов, как и я, с нижнего Амура, так что нам было о чем поговорить и о чем вспомнить.
В конце 90-года я вместе с ректором ХГМИ А.Г.Росляковым и директором МНТК "Микрохирургия глаза" В.В.Егоровым был включен в состав делегации Хабаровского края для поездки на Аляску, официальная делегация которой перед этим посещала Хабаровск. Делегация нашего края была весьма представительной, в неё были включены многие руководители всех отраслей народного хозяйства, в том числе культуры, образования, здравоохранения.
Я уже давно заметил, что в командировках, когда длительное время люди общаются друг с другом, устанавливаются дружеские отношения. Вот и в этой командировке мы сблизились и с Андреем Григорьевичем, и с Виктором Васильевичем. Я узнал, что Егоров был женат на дочери Рослякова, но некоторое время назад семья распалась. И Росляков просил меня поговорить с Егоровым, чтобы тот вернулся в семью. Но я всегда считал, что чужая семья потемки, и никаких советов Виктору Васильевичу я не стал давать. Но после этой поездки в США у меня появились очень теплые отношения и с Росляковым, и с Егоровым, они хорошо помогали нашему органу в решении вопросов, входящих в их компетенцию.
После распада СССР у регионов появились возможности проводить самостоятельную политику, вносить изменения в штатное расписание. Изменилось название моего родного института, он стал называться Дальневосточный государственный медицинский университет - ДВГМУ. Ректором его стал Борис Михайлович Когут. У него появился проректор по лечебной работе. Вначале им стал Юрий Савосин, заведующий кафедрой организации здравоохранения. Он частенько заглядывал ко мне в кабинет посоветоваться по своей работе. На заседаниях ученого совета в здании "альма матер" мы обычно сидели рядом, и я не раз и не два выступал на заседаниях, высказывая просьбы практического здравоохранения по программам курсов усовершенствования. Например, на курсах для участковых врачей подробно рассказывают, как лечить тяжелых больных в стационаре. Зачем? Ведь всех таких больных участковый врач обязан направить в стационар. Но вот про организацию работы участковых врачей, ранней диагностике многих заболеваний, с которыми сталкиваются участковые, ничего не говорится. И это не единственная тема, по которой я высказывался. После этого в программу курсов повышения квалификации вносились изменения.
После трагической и преждевременной смерти Савосина во время поездки с визитом в США проректором избрали Виталия Казеннова, с которым мы когда-то вместе играли за медиков на первенстве ДСО "Спартак" по волейболу. И с ним у нас установились деловые отношения. Помню, вместе ездили в Нанайский район с заместителем министра здравоохранения России Н.Н.Вагановым, который хотел познакомиться с оказанием медицинской помощи коренным малочисленных народностям севера. Именно с Казеновым, Когутом и Вагановым фотография на заставке к этой статье на фоне главного корпуса медицинского института.
С помощью управления здравоохранения края, как в "демократической" России стали называть нашу контору, был послан в США для знакомства с организацией "семейной медицины" доцент Быструшкин, который затем открыл одну из первых в России кафедру по подготовке "семейных врачей". Вместе со специалистами стоматологического факультета ДВГМУ были внедрены современные методы стоматологической помощи, на американском оборудовании и по американским технологиям, кстати, впервые в России. После этого 2 года подряд к нам в Хабаровск приезжали стоматологи со всей России во главе с главным стоматологом профессором Леонтьевым. Мы их селили в пансионате МНТК "Микрохирургия глаза", сотрудники которого уходили в отпуск и не принимали больных. В.В.Егоров нам в этом очень помогал, откладывая ремонт пансионата на неделю.
Мне приходилось посещать немало научно-практических конференций по различным разделам медицины. Вошли в практику назначения главными врачам сотрудников ДВГМУ с хозяйственной жилкой и организаторскими способностями, например, стали главными врачами доцент В.И.Михайлов (краевая психиатрическая больница), доцент Ю.Н.Завгорудько (краевой врачебно-физкультурный диспансер) и другие.
Мне по роду своей деятельности частенько приходилось выезжать в другие регионы Дальнего Востока, и везде с большим уважением говорили о выпускниках моей "альма матер", под каким бы названием она не функционировала. И меня это очень радовало. Вообще в те годы на изломе истории нашей страны, пока не были утрачены славные традиции отечественного здравоохранения, когда были еще живы носители этих традиций - и преподаватели медицинских институтов, и их лучшие ученики, качество оказания медицинской помощи не так сильно просело, как это наблюдается сейчас. Это не брюзжание старика, а констатация факта.
Я благодарен своим учителям из того поколения, которое застало войну, оказывало помощь в первые послевоенные годы и потом передавало свой бесценный опыт нам, уже родившемуся в послевоенные годы. Недаром ряду медицинских учреждений города были присвоены имена профессоров С.И.Сергеева, С.К.Нечепаева, А.К.Пиотровича, Г.Е.Постола. Правда, благодаря "усилиям" городских и краевых властей три здания, где раньше работали эти люди, на стенах которых висели мемориальные доски с их именами, были превращены из медицинских учреждений в офисы компаний или вообще разрушены. Но это не умаляет заслуг тех, кто отдавал свою жизнь новому поколению, и мы должны их помнить.
Свободное копирование
