Весной наше положение ухудшилось, Афанасьевна отказалась ходить к нам. Хлеб пекла теперь нам тетя Мария и корову приходила доить – одну доит она, а другую я. Она всегда спешит домой, там свое хозяйство и маленькая Аня.
Надо искать новую няньку. И папа привел Таню Жулькову, «пятнадцатилетнюю дылду», как называл ее дед Жульков. У Тани не было родителей, жила она у деда с бабушкой, которые ее постоянно ругали. Вот она и пошла в няньки.
– Ей замуж пора, да своих детей нянчить, – сказала соседка Кымысова.
– Вот заработаю на красивое платье да на туфли, тогда и жених найдется, – ответила Таня.
Мне показалась она слишком бойкой. У нас в амбаре она нашла мешок с семечками, каждый день нагружала ими большие карманы своего платья и грызла семечки постоянно. Нам она не давала:
– Детям нельзя, подавитесь!
Нельзя, так нельзя, взрослым мы никогда не возражали, так воспитывали нас.
Как–то летом папа был на работе в поле, мы управились по хозяйству, и Таня повела нас через весь наш длинный огород, перелезли через забор и оказались в густых зарослях кустарника чилиги, черемухи и смородины. Таня уложила засыпающего Сеню на одеяльце под куст, а сверху на куст набросила платок, чтобы не заблудиться.
- Вы ешьте тут смородину, а я пойду воровать мак в корейском огороде.
И она ушла. Я сначала переживала за нее, нельзя же воровать, вдруг поймают. Но потом я, Шима и Вася набрели на такие кусты смородины, что забыли обо всем. Наелись досыта смородины, добрались до зеленоватой черемухи и, набрав в горсти ягод для Сени, отправились к нему. Но на месте были только одеяло и платок, а его там не было. Мы испугались, и тут вернулась Таня с полными карманами маковых головок.
– Где он? – крикнула она, – Неужели его свиньи съели?
И она побежала по тропинке в сторону большой свинофермы. Мы в голос заревели, не зная, что делать, жаль братика. И тут из–за кустов появляется белая головка.
– Я вас искай, пролепетал Сеня.
Все хорошо, что хорошо кончается. Но Таню после этого случая пришлось рассчитать. И опять мы одни.
