* * *
Что же в это бурное и неумное время делало Временное правительство?
Оно с каждым днем становилось все более одиноким, все более бессильным, пока наконец и не пало под напором, может быть, и кучки людей, но зато лишенных тех органических пороков, которыми страдало Временное правительство.
Некоторые из этих пороков я уже отмечал.
Во-первых, партийный состав Временного правительства не соответствовал если не реальному соотношению партийных сил в стране, то во всяком случае шумливости и энергии партийных руководителей. Кадет и правых в стране, несомненно, не было столько, сколько их было в Кабинете.
От этого бьющего в глазах недостатка Временное правительство избавилось более или менее удачно через два месяца после своего рождения при образовании так называемого коалиционного министерства. Но пока оно сдалось перед очевидностью, происходила борьба -- ив этой борьбе дискредитировался не только самый состав правительства, а и самая идея власти.
Вторым, еще более серьезным пороком Временного правительства всех трех составов было отсутствие в нем людей с характером, с определенной волей к власти.
Были в нем люди, истерически влюбленные в свободу, как Керенский, способные иногда разжигаться и разжигать людей, но все -- на минуту, как фейерверк, выдающиеся митинговые ораторы, но никакие государственные деятели в истинном смысле этого слова.
Были люди, по образному определению Ф. И. Родичева, способные идеально разъяснить, как надо было поступить... год тому назад, профессора (Vaterland, du bist verloren!..), абсолютно не находчивые, не чуткие к биению политического курса, как П. Н. Милюков.
Были ловкие интриганы, смотревшие на власть не как на служение народу, на создание всего его будущего, а как на способ личного выдвижения, вроде Н. В. Некрасова.
Были люди, действительно искренно преданные родине, но зато неврастенически безвольные, как А. И. Коновалов.
Были полные ничтожества, как Никитин, князь Львов, Мануйлов, Прокопович, этот, как его прозвали, "учитель чистописания", по какой-то гримасе судьбы посидевший на двух министерских креслах, и многие другие.
Промелькнул, но быстро исчез, явно чувствуя себя в неподходящей компании, куда более крупный человек, как Церетели.
Даже человек с волей, как А. И. Гучков, явно поддался общей тенденции, очевидно, впрочем, потому, что не чувствовал за собой никаких корней в стране. Его партия рассыпалась бесследно.
При таком состоянии воли кабинета, при его непротивленчестве его падение могло быть только вопросом времени. Не пришли бы большевики, нашлась бы другая компания людей с темпераментом и вырвала бы власть из рук Временного правительства не хуже, чем революция вырвала власть из рук царя.
В их падении -- и царя, и Временного правительства -- чрезвычайно много общего. Оба пали по методу, изложенному в знаменитой "Вампуке".
Один поет:
"Я вас завоевал".
Другой отвечает:
"Благодарю, не ожидал" -- и... сдается.
Сопротивление Керенского в июле и в октябре немногим превышает сопротивление царя в феврале.
Еще в октябре была хотя бы пальба со стороны юнкеров и этих несчастных мучениц женского батальона -- этого вечного укора необузданной русской свободе.
А в июле вся репетиция большевистского восстания была закончена почти без всякого участия правительственной власти -- ливнем.
Пошел проливной дождь, народ разбежался по домам. А на завтра никто уже не желал признаваться, что он -- большевик: выспались и струсили.
Свободное копирование
