Страна солнца и руин

Страна солнца и руин

— Счастливого пути, — сказал нам по-французски турецкий таможенник и, лениво передвинув сигарету из одного угла рта в другой, возвратил наши документы.

Нехотя вышли мы из тени, отбрасываемой зданием пограничной заставы, выехали на залитую солнцем дорогу и покатили по направлению к Сирии. Внезапно, без всякого перехода, растительность исчезла. Далеко позади остались яркие краски Средиземного моря, субтропическая флора побережья сменилась удручающей пустыней. Невысокие холмы, развалины, земля, покрытая гравием и тонким песком… Нет ни деревца, ни кустика, ни травинки, не растет даже чертополох. Ничто не оживляет монотонную картину.

Здесь в палитре природы всего три тона — красно-коричневый (цвет земли), синий (неба) и черный (асфальтированного шоссе). Это наш первый перегон по пустыне. Ртутный столбик термометра ползет все выше, 40-градусную отметку он миновал еще утром, а сейчас солнце стоит прямо над нами. А ведь до тропиков еще далеко!

Вокруг нет ничего, что бы привлекло наше внимание и побудило остановиться, и мы продолжаем мчаться вперед. Вдали изредка мелькают небольшие скопления побеленных каменных домиков с конусообразными крышами. Кое-где виднеются полоски обработанной земли. Теперь, в разгар лета, на выжженной земле, конечно, ничего не растет, но кое-где среди камней торчат сухие стебельки сорго. Судя по этому, крестьяне ценой нечеловеческих усилий собирали здесь весной какой-то урожай. В землю врезаются оросительные каналы. У их русла чахнут редкие кустики, под толстым слоем пыли не различить, какого они цвета. Внезапно перед нами вырастает базар. Здесь бурлит жизнь, на площади перед мечетью кишат люди и животные. Но вот базар остается позади, и снова вокруг нас на десятки километров — бескрайняя Сирийская пустыня. Следующая деревня будет в лучшем случае через час.

К вечеру мы прибываем в Халеб (Алеппо), второй по величине город Сирии, древнейший центр торговли и искусства, расположенный на пересечении дорог из Турции в Иерусалим и от Евфрата к Средиземному морю.

Небольшая вынужденная остановка: по сирийским законам мы должны получить разрешение на пребывание в стране. Четыре часа требуется Министерству иностранных дел, чтобы поставить на наши паспорта печать — на сей раз треугольную, с вычурной надписью, — и мы решаем использовать это время для прогулки по городу.

— Прежде всего осмотрите крепость, она всего в нескольких минутах ходьбы отсюда, — настоятельно советует нам один из писарей, которые расположились во дворе у стен министерства и без устали выстукивают на машинках прошения для приходящих из деревни крестьян.

Искать, а тем более найти определенное здание в сложнейшем лабиринте переулков восточных городов не так-то просто. Пройдя каких-нибудь 500 метров, вы чувствуете, что безнадежно заблудились. В пустыне ориентироваться куда проще, там выручает компас.

Улицы лишь в редких случаях имеют названия. Приглашение в гости содержит поэтому не адрес, а указание такого рода: «Третий дом с зелеными рамами, налево от Омейядской мечети». Почта на дом не доставляется. Ее опускают в абонементный почтовый ящик, в Халебе их несколько тысяч.

Но вот и крепость! Она возвышается над всем городом. И найти ее, оказывается, совсем нетрудно. Возраст крепости до сих пор вызывает споры среди ученых. Одни дают ей три с половиной тысячи лет, другие — «только» две с половиной. Свой нынешний облик крепость приобрела, однако, в раннем средневековье. Но в одном специалисты единодушны: нет другого древнего арабского сооружения, которое бы так хорошо сохранилось до наших дней. Крепостная стена и мосты, ворота и башни, сводчатые подвалы и рвы — все это и поныне остается шедевром арабской архитектуры и строительного искусства.

С минарета виден весь город. Прямо под нами — бурлящий поток городского транспорта, на окраинах — новые текстильные фабрики и рафинадные предприятия, дымящиеся трубы цементного завода. А за ними до самого горизонта простирается Сирийская пустыня…

Мы возвращаемся в приемную Министерства иностранных дел. Наши паспорта еще не готовы, и мы от нечего делать перелистываем путеводитель, изданный туристическим агентством Сирии. «Посетите Сирию, страну солнца и памятников древности!» — взывает брошюра в яркой обложке. Спору нет: солнца в Сирии хоть отбавляй. В памяти немедленно всплывают картины каменистых, высохших полей.

Страна страдает от немилосердно палящих лучей дневного светила, за все летние месяцы тут не выпадает ни капли дождя. А так как в последние три года обычных осенних и зимних осадков тоже не было, иссохшие поля могут снова превратиться в степи. Путеводитель сообщает нам несколько любопытных цифр. Хотя площадь страны в два раза больше площади Германской Демократической Республики, Сирию населяют всего четыре с половиной миллиона человек. Приложенная к путеводителю карта говорит о том, что люди жмутся к узкой полосе земли вдоль западного побережья Средиземного моря; лишь на Евфрате, далеко на востоке, есть еще несколько населенных пунктов. Слишком щедро солнце, слишком мало воды — для людей и для посевов, три четверти территории страны занимают пустыни и неосвоенные земли. И в этом в немалой степени повинны сами жители. Развалины римского города Пальмиры, лежащие далеко в пустыне (к ним ведут лишь щебеночные дороги), красноречиво свидетельствуют о том, что 2 тысячи лет назад здесь были плодородные поля, способные прокормить десятки тысяч человек.

Проблема водоснабжения в арабских странах на протяжении веков не нашла своего разрешения. В Хаме туриста, давно уж разучившегося чему-либо изумляться в наш век техники, восхищают гидравлические колеса. Эти гигантские сооружения, приводимые в движение силой течения реки Оронт, заставляют воду подниматься на высоту около 15 метров и через акведук поступать на поля. Колеса построены еще во времена Рима, и в течение почти 2 тысяч лет они выполняют свою функцию без помощи другого двигателя.

Перефразируя арабскую поговорку, можно было бы сказать: «Время смеется над вещами, но колеса смеются над временем». Династии возвышались и гибли, бесконечной чередой сменяли друг друга римляне, византийцы, арабы, крестоносцы, гунны, турки и снова арабы… А колеса продолжали вращаться, и теперь их монотонный скрип все так же смешивается с шумом потока. Дворцы эмиров и султанов давно превратились в прах, но, равнодушные к событиям, камеры колес по-прежнему поднимают воду и несут земле плодородие.

Вода — одна из важнейших проблем нового государства. Лишь немногим деревням выпало счастье находиться поблизости от источника или реки, не высыхающей в летнее время. Правительство планирует построить на Евфрате плотину стоимостью 130 миллионов марок. Высота насыпи достигнет 65 метров, широко разветвленная система каналов даст воду 800 тысячам гектаров земли. Водохранилища и водонапорные башни постепенно, метр за метром, вынудят пустыню отступить.

Но Сирия еще не в состоянии осуществить своими силами столь обширный проект. Усилия молодых национальных государств создать собственное независимое хозяйство заставляют активизироваться бывшие колониальные державы, которые пытаются возместить свое былое политическое господство над народами экономическим подчинением. Так, Западная Германия готова предоставить кредиты на строительство Евфратской плотины, но на условиях, несовместимых с суверенитетом Сирийского государства.

Сирия, однако, уверенно идет своим путем. Евфратский проект — лишь один из многих.

Нет нужды долго перелистывать экономический ежегодник Сирии, чтобы ознакомиться с другими планами гидросооружений. Уже на первых страницах приведены подробные данные об отдельных проектах. Давно миновали времена, когда Сирия безропотно принимала от природы ее скудные подачки и довольствовалась узенькими полосками плодородной земли вдоль берега моря.

Цифры говорят не только о технических деталях, они красноречиво свидетельствуют о том, что народ осознал свою силу, понял, что может построить новую, свободную, лучшую жизнь. При наличии известной фантазии нетрудно представить себе, что кроется за сухими индексами справочника: для Сирии они означают увеличение плодородия почвы, а следовательно, и урожаев.

«Проект строительства туннеля под горой Эль-Вастани, который соединит озеро Рогре, находящееся в 15 километрах к юго-западу от Адлаба, с рекой Эль-Ази. Осуществление этого проекта позволит освоить 5 тысяч гектаров пахотной земли». Кроме того, будет построена электростанция, которая благодаря разнице высот между озером и рекой сможет давать ежегодно 2500 киловатт-часов электроэнергии.

«Проект Эль-Кабур. Ирригация 12.600 гектаров земли на левом берегу реки».

«Проект Сен. Плотина между Баниясом и Хабалой поднимет уровень воды реки Сен на пять метров. Сеть каналов покроет площадь в полторы тысячи гектаров; система насосных станций позволит освоить еще полторы тысячи гектаров земли».

Мы останавливаемся у одной из таких насосных станций. Маленький белый домик кубической формы. Перед ним — несколько грядок дынь и бобовых, небольшое поле сорго, а кругом — пустыня. На темно-коричневой земле — едва различимая, более светлая полоса: след недавно прорытого рва. На дне его проложены уходящие вдаль водопроводные трубы.

В компрессорной стоит араб и привычными движениями управляет машиной. Своеобразное противоречие нашего времени: передовая техника, с одной стороны, и вековые обычаи — с другой. Центробежный насос новейшей конструкции, поблескивающая стальная арматура, а рядом механик в белой, длинной до пят галабии, его голову до самых бровей покрывает платок.

Мы пожимаем ему руку — мозолистую, жесткую руку крестьянина. Его зовут Ахмед Амин, сообщает он нам, со своим сыном он, к сожалению, не может нас познакомить, так как мальчик в Хаме, в школе. Но если бы мы пожелали переночевать в его доме, он счел бы это за честь. Мы быстро принимаем решение. Солнце стоит уже угрожающе низко, до крупного города нам сегодня все равно не доехать.

И вот мы сидим около костра. Пламя не спеша пожирает солому, смешанную с верблюжьим пометом. К ужину подают лепешки из кукурузной муки, овечье молоко, сорговую кашу и дыни — все то, что производится около дома. Крепкие сирийские сигареты идут по кругу. У нас за спиной хозяйка готовит нам постель из козьих шкур и одеял. Дрожащее пламя освещает как бы высеченный из камня профиль хозяина. Медленно, неторопливо сходят с его уст слова. О чем бы мы ни беседовали, разговор неизменно возвращается к одной и той же теме к воде.