Выпускной

Выпускной

Вот и всё! Школа позади. Осталось только получить документ об окончании её, как тогда называли – «Аттестат зрелости».  И впереди другая жизнь. Кто-то говорил «взрослая», а кто-то считал, что мы еще маленькие и не сможем самостоятельно принимать решения.  Последние – это наши родители. А так хотелось вырваться из-под родительской опеки и самим решать, что и как делать и поступать.

Но пока мы еще выпускники, которым сегодня вручат «аттестаты зрелости» и потом будет последний бал – выпускной.  Был июнь 1965 года, что в наших северных краях считалось летом. Хотя теплая, и даже можно сказать, жаркая погода, установилась не так и давно. Но сегодня нам повезло.  Мы ходили именинниками, а вот нашим родителям, тем, кого выбрали накрывать столы для выпускного вечера, было не до празднования.

Наконец, ближе к вечеру, мы стали собираться в школьном зале. Когда-то, еще в младших классах, я занимался в этом зале на уроках физкультуры. В  первом классе их проводила наша учительница Анастасия Игнатьевна Странд, очень красивая блондинка, чем-то похожая на артистку Любовь Орлову. Она была дружна с моими родителями, поэтому я знал, что она курила. В те годы это было большой редкостью среди женщин. И курила очень красиво. В её тонких пальцах папироса в мундштуке выглядела очень изящно. Я был самый высокий в классе, и на уроках физкультуры был первым в шеренге. А самой маленькой в классе была Нина Перминова, и когда мы образовывали круг во время занятий, я держал её за руку. В первом классе она мне больше всех девчонок нравилась. И чтобы завершить рассказ о своих амурных делах, скажу, что потом мне долгие годы нравилась другая девочка, которая стала учиться  в нашей школе со второго класса – Лиза Жулковская, очень красивая девочка из семьи, где помимо неё, было еще 1 сын и 5 девочек.

Потом в школе появился другой спортзал,  и этот зал стал использоваться только  для всяких общешкольных мероприятий - собраний, различных балов, утренников, конкурсов, выступлений художественной самодеятельности. Все выступали с небольшой сцены в одном конце зала. Довелось и мне с неё выступать.  Запомнилось несколько таких выступлений.  Я читал «Стихи о советской паспорте»  Владимира  Маяковского, играл Евгения Онегина в паре с Ларисой Шарабариной в сценке из бессмертного творения Александра Сергеевича Пушкина. Потом вместе с троюродным братом Яном Щербаковым пел песню «Мальчишки», которую по радио исполняли  любимый  мной Иосиф Кобзон и Виктор Кахно.  А полгода назад именно на этой сцене я поднял самую тяжелую штангу в поселке -95 кг,  при полном зале зрителей. Поднимал тяжело, и когда меня качнуло, моя мама, которая была в числе зрителей, крикнула на весь зал: "Саша, брось", о чем потом долго вспоминали на прииске.

Но больше всего в этом зале я играл в составе нашего школьного духового оркестра, и мы сидели в противоположном от сцены  углу зала.  Мне запомнились участники оркестра, многие из которых были моим одноклассниками.  На басах  играли Борис Приходько из Оглонгов и Витя Алексеев, на баритоне играл Мошкович, руководитель оркестра.  На теноре мы с Вовкой Козловым и Геной Цыганковым, на альте Леня Нестеров и Олег Куст, а на трубе Витя Тяжелков и Гена Селезнев, Коля Мариечко и Вася Баскаков.  А на барабане играл Вовка Бачурин, у которого не было ни слуха, ни чувства ритма. И его не раз гонял по школе с колотушкой от барабана наш руководитель оркестра Мошкович. Не все заканчивали школу   и играли в оркестре до конца его существования.  И я последние годы провел на месте барабанщика, когда Бачурин не стал учиться в школе после 8-го класса.

Но сегодня не мы будем играть во время выпускного бала.  Будут играть пластинки и под них мы, бывшие оркестранты, будем танцевать с девчонками.  Тем более что их в наших двух классах было намного больше, чем мальчишек. В нашем 11-а классе на 7 юношей приходилось 14 девочек, в другом, 11-б ситуация была примерно такая же. Наши классы были разделены по принципу изучения иностранного языка – немецкого и английского. В нашем учили немецкий.  Поэтому основную массу учеников 11-б составляли ребята и девчата из Оглонгов и небольшое количество херпучинцев.  А в нашем учились только ребята из Херпучей и двое учеников жили в интернате. Со мной учились Саша Гальцев, к 11 классу вымахавший до 196 см ростом, Коля Головин, Вова Ковалев, который жил в интернате, Толя Селезнев, Вова Козлов и мы с Яном Щербаковым.  И девочек помню.   Лиза Жулковская, Рита Кандала, Валя Дремина, Таня Коростылева, Лина Блох, Римма Бачурина, Нелля Канашина, Валя Горожанина, Лариса Ткачева, Люба Захарова, Светлана Желнина, Зоя Карякина, Люда Шумилова, лучшая в лыжных гонках в районе, Надя Смоленцев, скромная девочка, живущая в интернате –  все они учились со мной в одном классе и заканчили школу.  Классным руководителем у нас была учительница физики Василенко Тамара Андреевна.

Оглонгинцев я помню хуже. Разве что мальчиков, которые занимались спортом, да еще несколько ребят, которые жили в Херпучах и учились в 11-б классе. Это Вова Загузов, Витя Пикалов и Витя Тяжелков, девочки  Люда Баева и Нина Баскакова. А мальчики из Оглонгов – Рифхат Ширизданов, Гена Акименко, Шадыт Зиганшин, Шура Захаров (умерший в молодом возрасте от саркомы бедра), Гена Кузнецов, Гена Руденко, Гена Бехтерев, обладатель красивого баритона, который прекрасно пел.  А вот девочки из Оглонгов, которых я помню – Лариса Шарабарина, которая в сценке из «Евгения Онегина» играла роль Татьяны Лариной, с удивительно длинной и красивой  шеей, Надя Григорьева, Люда Лапина, Люда Кислицина, Вера Птаховская, Римма Ахметзянова, Лена Кириенко. Если мне не изменяет память, классным руководители 11-б была учитель истории Веснина Светлана Васильевна (с отчеством могу ошибиться).

Именно в этом зале нас, выпускников школы, сфотографировали на память. В том углу, где висит стенд "За честь  школы". Есть на этом стенде и грамота, полученная мной на районных соревнованиях. Впервые в истории школы на фотографиях выпускников есть заведующий районным отделом народного образования, фамилию которого я уже и не помню. Там есть и наши учителя Антонова Р.З, Василенко Т.А., Щербакова А.С.,Серебрякова В.С. , директор школы Аляева В.Н.. Все такие чинные, серьезные. Девочки в белых фартуках и воротничках. А вот другой класс, 11-б, где девочки без белых фартуков, снялся без предупреждения, девчонки приехали на уроки в обычной форме. На их фотографии в белых фартуках лишь наши, херпучинские девчонки - Баева и Баскакова. Баскакова, Тяжелков и Загузов есть на двух фотографиях.

Зал постепенно заполняли выпускники.  Мальчики были в темных костюмах, девочки в белых фартуках. Все такие нарядные. Между торжественным собранием, где нам должны были выдать документы об окончании школы, и выпускным балом, был запланирован перерыв, и мы могли потом переодеться в более свободную одежду. Девчонки из Оглонгов привезли все с собой, а местные успевали сходить домой и переодеться.  В зал заходили учителя и родители выпускников. Все были одеты в лучшие костюмы и наряды. На сцене стоял длинный стол и там должны были сидеть несколько учителей вместе с директором школы.  И сцена, и стены зала были украшены цветами и плакатами, напутствующими нас в дальнейшей жизни.

И вот торжественное собрание открыла директор школы Аляева Валентина Николаевна, очень красивая и строгая во всем женщина – и в прическе, и в одежде, и в поведении.  Помню в президиуме еще и наших классных руководителей – Василенко и Веснину. А вот кто им составлял компанию, забыл.  Валентина Николаевна подвела итоги сдачи  выпускных экзаменов и дала нам напутствие в жизнь. Потом стали вручать «аттестаты зрелости». Первый вручили Лизе Жулковской, которая была лучшей ученицей нашего выпуска и получила серебряную медаль.  Она прошла на сцену как положено, через дверь со ступеньками, ведущими на сцену. Вторым назвали мою фамилию, ибо у меня в аттестате было всего 3 четверки, а остальные пятерки.  Я сидел в дальнем углу зала, как раз в противоположном от двери, ведущей на сцену. Идти к ней не захотел и запрыгнул прямо на середину сцены, так как шел по проходу в середине. И оказался рядом с директором школы, которая вручила мне документ об окончании школы.  Потом по очереди на сцену поднимались все остальные  выпускники, а нас было больше 40 человек. Потом нам вручили еще удостоверения по получении специальности. Мне – радиооператора третьего разряда.  Я единственный снова запрыгнул на сцену, все остальные поднимались,   как положено, через дверь.

Потом был объявлен перерыв. Я пошел домой переодеться. Мне захотелось одеть ту рубашку с высоким воротником, что была на мне, когда я играл Евгения Онегина. Её, как и фрак и цилиндр, взяли в клубе среди реквизитов, она мне очень понравилась, и мы её купили, а все остальное вернули в клуб. И вот я одел эту рубашку, довольно зауженные по тогдашней моде брюки и пошел в школу, где проводился выпускной бал.  Ребята и девчата из Оглонгов пошли прогуляться на Каланчу и Дубовку, где обычно фотографировались все выпускники школы. Родители стали накрывать столы в том же зале, где проводилось торжественное собрание. Столы были поставлены вдоль стен, накрыты белыми скатертями, украшены цветами.  Оба класса должны были здесь провести свой выпускной бал.  Настроение было праздничным у всех участников.

Когда я пришел в школу, там было весело и шумно. Играла музыка, многие разбрелись по классам, девчонки с Оглонгов закрылись и переодевались в нарядные платья. Больше всего девчонок были в белых платьях, как невесты, только без фаты. Столы были уже накрыты,  и кое-кто из оглонгинских мальчишек обживал свои места за столом.  Кучковались отдельно те, кто хорошо играл в футбол и обычно обыгрывал нашу херпучинскую команду в традиционных встречах. Годом ранее, в 1964 году чемпионом СССР стала команда «Динамо» из Тбилисси. И ребята  из Оглонгов взяли себе клички по фамилиям игроков Динамо. За столом сидели Месхи, Метревели, Баркая и другие известные в нашей стране футболисты. Все смеялись, шутили и ждали, когда можно будет открыть бутылки с алкоголем. Впервые мы могли выпить его вместе с родителями, за одним столом. Я в это время вообще не брал спиртного в рот, и меня это не волновало. Но вот другие уже пробовали.  Наконец, все расселись,  и началось застолье как обычный атрибут выпускного вечера или бала, кто как называет.  Звучали тосты, звенели стаканы и рюмки, вилки, ложки, в общем, было все как обычно бывает в таких случаях.

Я смотрел на своих одноклассников, которые были рядом все эти 11 лет учебы в школе. Вот закадычные друзья, два Вовы – Козлов и Загузов.  Оба хотели поступать в авиационное училище. Но Козлов поступил и в последствии стал командиром самолета Ту-154, стал жить в Благовещенске.  В старших классах школы он форсил в морской фуражке, которую я отдал ему, когда она стала мне мала. И ездил на мотоцикле «Ковровец». А Загузова забраковала медицинская комиссия,  и он стал инженером-строителем. Был одно время главным инженером управления капитального строительства Хабаровского горисполкома, а потом пошел работать в «Дальглавспецстрой» и одел военную форму. Мы с ним в 1995 году поздравляли с 50-летием нашу школьную учительницу Атаманенко Веру Кирилловну, в то время работавшую заместителем главы администрации Индустриального района Хабаровска.  Загузов до сих пор живет в Хабаровске.

А вот на меня посмотрела и улыбнулась Таня Коростелева, высокая стройная девушка.  Мы с ней удачно выступили на соревнованиях по легкой атлетике два года назад в райцентре Полины Осипенко и оба получили ценные подарки – наручные часы. «Надо будет с ней потанцевать», - подумал я и улыбнулся в ответ. А вот еще одна хорошая спортсменка, лыжница, Люда Шумилова, крепкая и сильная девочка. Не всякий мальчишка мог с ней сравниться в физической силе. Тоже чемпионка района. А еще одна Люда Баева, которая тоже хорошо ходила на лыжах, как-то прокатила меня на мотоцикле. Её отец имел мотоцикл с коляской М-72, очень хороший, скопированный с немецких мотоциклов БМВ. Мы поехали с ней в Оглонги и на спуске наш мотоцикл стал переворачиваться.  Люда бросила руль,  и мотоцикл заехал в кусты. Когда мы пришли в себя, Люда сидела на бензобаке мотоцикла, а я на её месте водителя. Вот такая история вышла с Людой Баевой.

А вот в уголке ребята из Огонгов усадили учителя физкультуры Мизиш и уговаривают выпить. Но тот всегда был приверженец трезвого образа жизни и сохранил трудоспособность до пожилого возраста. Именно Мизиш обратил на меня внимание, как на перспективного легкоатлета,  и стал со мной проводить тренировки. Он научил меня прыгать в длину и тройным, он подарил мне свои шиповки в 1963 году, когда я впервые стал чемпионом школы, а потом и района.  Я в старших классах подменял его и проводил с младшеклассниками спортивные секции.

А Саша Гальцев с его огромным ростом был самым серьезным моим соперником, когда мы на тренировках играли в баскетбол. Он блокировал все броски, ему можно было забить мяч только «с мясом», сверху вниз, прямо в кольцо. Но зато когда мы играли за класс, нас никто не мог победить. Даже Ян Щербаков, очень медлительный, который играл за нас в защите, не мог помешать нашему 11-а побеждать. А вот Витя Пикалов обладал хорошей прыгучестью и соперничал со мной, когда мы прыгали в высоту способом «перешагивание». А когда я освоил способ «перекидной», то в районе со мной никто не мог соперничать.  У Вити, вернее, у его отца, был мотоцикл Иж-56,  и он иногда катал меня на нем. Ему очень нравилась черная  форма эссесовцев,  он иногда называл себя белокурой бестией, как звали блондинов-немцев.

А вот Коля Головин катал меня на автомобиле «Москвич-401», маленьком, тесном, куда я со своим ростом с трудом втискивался. Но зато мы ехали, а не шли пешком. Вообще мотоциклов в нашем поселке было много, очень удобный вид транспорта, если надо поехать по грибы или по ягоды. Большинство водителей не имело водительских прав, и если в поселок приезжали милиционеры, которые могли штрафовать за езду без прав, все старались ездить только по вечерам или ночью.  Но такие приезды ментов были редкостью.

Начались танцы,  и я стал приглашать девчонок танцевать. Они охотно соглашались, тем более что я к тому времени очень неплохо танцевал не только быстрые танцы, но и бальные – вальс, танго, фокстрот, даже польку. Научился я этому в школе несколько месяцев назад. Осенью прошлого года появился кружок бальных танцев в школе, который стал вести новая учительница. По-моему, её фамилия была Картавцева Валентина, а вот отчества  её я не помню, хотя потом судьба сведет меня с ней через много лет.  Меня записала в этот кружок мама, которая резонно заметила, что танцевать должен уметь каждый воспитанный человек. И я с интересом осваивал  новые па и движения в разнообразных танцах. Но наше обучение оборвалось в середине года. Наш руководитель кружка отбила у другой учительницы мужа,  учителя физкультуры, и они вместе уехали из поселка.  Потом, через несколько лет, я  встретился с тем и другим.  Вначале студентом 4 курса медицинского института увидел своего учителя физкультуры в противотуберкулезном диспансере. Он там лежал в стационаре и,  по-моему, его даже к тому времени прооперировали по поводу открытой формы туберкулеза.  Он меня узнал, окликнул  и мы немного с ним поговорили.

А вот со ставшей его официальной женой Картавцевой мы увиделись через 25 лет.  В то время я был уже первый заместитель заведующего отделом здравоохранения Хабаровского крайисполкома,  и мы проводили выездное заседание коллегии отдела в Солнечном районе. Обсуждали состояние здравоохранения в районе, и на это заседание коллегии были приглашены третий секретарь тамошнего райкома партии и заместитель председателя райисполкома.  Мне показалось знакомым лицо третьего секретаря райкома. Поднапряг свою память и вспомнил – это же она, моя учительница танцев.  После заседания мы подошли к ней вместе с моим  шефом Вялкомым Анатолием Ивановичем.  Обсудили вопросы, поднимаемые на коллегии и я, улучив момент, задал секретарю райкома вопрос - не работала ли она учителем в Херпучинской школе. Она, удивленно посмотрев на меня,  ответила: «Да, работала, но очень давно». И тогда я напомнил о себе. Она вспомнила, очень удивилась, что выпускник периферийной школы сделал такую успешную карьеру в медицине, сказала, что муж уже давно умер от туберкулеза. Вот такая встреча через много лет. Но тогда, танцуя со своими одноклассницами, ни о чем таком я не думал.

Вечер был в разгаре. Кое у кого оказались фотоаппараты. Но в те годы они были очень несовершенные, и поэтому большинство сделанных на том вечере фотографий были низкого качества. На них с трудом можно  было разглядеть лица.  На одной из них я   вместе с классным руководителем Василенко и одноклассницами Валей Дреминой, Таней Коростелевой, Людой Шумиловой и Светой Желниной. С трудом можно всех узнать, но ничего лучшего не осталось. Но это все равно память о том школьном выпускном.  Я продолжал танцевать с разными девчонками. И одной из таких партнерш в танце оказалась Рита Кандала, девочка, которая мне очень давно нравилась. Она стала учиться у нас с 8 класса, приехав вместе с родителями из поселка Чля, где была только восьмилетняя школа и завершились горные работы на местном прииске, работающих распределили по другим приискам.  На неё сразу обратил внимание мой одноклассник Вова Козлов,  и они стали встречаться. А я со своей симпатией «молчал в тряпочку». Тогда в моде была песня о друге, которую пел Олег Анофриев, где были такие слова:  «Ну а случись, что он влюблен, а я на его пути,  уйду с дороги, такой закон, третий должен уйти». И хотя Вовка Козлов никогда не был моим другом, просто одноклассником, я не хотел вмешиваться в их отношения с Ритой. Понятия о рыцарском отношении в те годы были не простой звук.  Но в конце этого учебного года я заметил, что между ребятами вроде как черная кошка пробежала, и,  пригласив Риту танцевать, сказал: «Может, погуляем после выпускного». И Рита ответила согласием.

Как пролетел конец вечера, я не заметил, у меня было приподнятое настроение, потому что девушка, которая мне очень нравилась, ответила согласием. И хотя я не знал, как она ко мне относится, нравлюсь я ей или нет, это было пока для меня неважно. Если согласилась – значит, нравлюсь.  Вообще в школе, особенно в старших классах, я был видным юношей.  Как мне говорили, симпатичный, хорошо учился и был хорошим спортсменом. Так что,  вполне возможно, я нравился девчонкам, и не только своим одноклассницам, но старше и младше возрастом. Но вот я ни на кого не обращал внимания. У меня в моей комнате видел лозунг, которому я следовал – « Первым делом, первым делом - тренировки, ну а девушки, а девушки – потом». Это была фраза, взятая из фильма «Небесный тихоход» с Николаем Крючковым в главной роли, и чуть перефразируемая.  И вот впервые я назначил свидание девушке,  и она не отказалась встретиться со мной.

Мне потом не раз говорили мои земляки, что  очень гармонично смотрелись  мы бы с Ларисой Шарабариной, особенно после того, как сыграли сцену из «Евгения Онегина». Оба высокие, симпатичные. Лариса мне нравилась, она была настоящей русской красавицей, с русыми волосами и длиной косой, с обалденно красивой шеей. Но когда я впервые увидел её в 9-м классе, и обратил на неё внимание, я узнал, что она встречается с Вадимом Дроздовым, парнем из Оглонгов, где она живет, намного старше меня. И я не знал, как она относится ко мне, мы с ней едва ли раз десять переговорили за все годы учебы, ведь она училась в параллельном классе.  Но Лариса осталась в моей памяти и на фотографии, где мы с ней играем Онегина и Ларину.  Через 55 лет после того, как мы виделись последний раз на выпускном балу, я узнал  номер телефона и на её день рождения позвонил, чтобы поздравить. Представился Евгением Онегиным.  Когда она поняла, кто её поздравляет на самом деле, она была в шоке. Потом, когда я снова позвонил ей, она сказала, что в тот день рождения все её близкие вспоминали наши с ней фотографии в ролях пушкинских героев, особенно её внучка, которой очень нравилась её бабушка в роли Татьяны Лариной.

Но пока вернемся в зал Херпучинской средней школы, где заканчивался выпускной бал.  Кое-кто из мальчишек перебрал спиртного, были пьяненькие и среди родителей выпускников, но все заканчивалось благополучно.  Выпившими были и девчонки, но не сильно. Они с удовольствием продолжали танцевать и веселиться.  Но постепенно уставшие родители стали покидать школу и расходиться. Я тоже не дождался конца выпускного вечера,  и мы с Ритой ушли гулять.

Для всех херпучинцев и даже ребят из Оглонгов самое популярное место для свиданий – гора Дубовка. Там столько всяких тропинок и укромных мест, что пары гуляющих запросто могут и не встретится. Но зайти на Дубовку и миновать еще одну гору в центре поселка – Каланчу, просто нереально. Поэтому мы с Ритой прошли через эту гору, обозрели панораму поселка, хоть и ночного, но во многих домах еще горел свет, видимо, родители выпускников не успели лечь спать.  И потом пошли дальше, вернее, выше, в гору Дубовку. Многие земляки из района имени Полины Осипенко не верят, что у нас растут дубы, но это истинная правда. Так и есть, дубы я видел сам и собирал желуди под ними. Но не в этот раз. Сейчас мне было не до этого. Мы с Ритой шли рядышком и разговаривали обо всем. Я не помню, о чем мы говорили на первом свидании, как и на последующих. Помню лишь, как прогулявшись по тропинкам Дубовки,  подошли к её дому. В окнах уже не горел свет. Мы постояли довольно долго у калитки, нас с ней разделял забор. Старались говорить негромко, чтобы никого не разбудить. И когда уже забрезжил рассвет, расстались.

Я пришел домой и включил радиоприемник. В ту ночь был репортаж с футбольного матча, где играло московское «Торпедо» с моим любимым футболистом Эдуардом Стрельцовым. И хотя громкость звука были минимальной, проснулась мама и вышла ко мне в другую комнату. Единственный вопрос, какой она мне задала: «С кем ты гулял?» И когда услышала мой ответ: «С Ритой»,  пошла досыпать.  Потом она призналась, почему задала вопрос. Она считала, что мне симпатизирует Валя Дремина, хотя на самой деле той нравился Коля Мариечко. А услышав, что я гулял с Ритой, дочерью учительницы весьма строгих правил, которая своих дочек держит в ежовых рукавицах, успокоилась. Эта девочка ничего предосудительного себе не позволит.

Дослушав репортаж, я пошел спать. Но еще долго не мог заснуть. Не давали спать впечатления, под которыми я находился.  И получение диплома, и выпускной вечер, и   свидание – все это было впервые в моей жизни,  и я понимал, что больше такого не будет. Будут вручаться другие дипломы, будут вечера, свидания, но первые уже прошли.  Я вхожу в другую жизнь, более взрослую, и какая она будет, во многом зависит от меня самого, от удачи. А прошедший период – самый легкий, беззаботный, счастливый.  И хотя мы стремились быстрее стать взрослыми, мы в то время не знали, что мы теряем.  Только в зрелом возрасте, мы поняли, что школьные годы ушли безвозвратно.