Дети, это ваш папа…
Помню, после страшных мучений, когда мы, наконец, добрались до Тбилиси, нам, как беженцам, предоставили одну комнату с выходом на большую деревянную веранду в двухэтажном кирпичном доме на стыке улиц Энгельса и Давиташвили. Жители этого дома нас хорошо приняли, особенно соседи по веранде. Все жалели маму, красивую, тихую, скромную, одну с четырьмя детьми, муж которой на войне.
В одно прекрасное утро на веранде появился почтальон, который радостным голосом вещал нашу фамилию, а, увидев меня с братом, подошел к нам и, лаская меня по голове, спросил: «Не ты ли сын героя?». Я стоял как зачарованный светящейся добротой и гордостью постороннего человека и молчал. Появилась мама, высыпали все соседи по веранде. Почтальон поцеловал маме руку и торжественно вручил ей и нескольким соседям три газеты с портретом папы на первой странице. Мама, облепленная нами, растерянная, со слезами на глазах, только и повторяла, глядя на портрет в газете: «Дети это ваш папа… ВАШ ПАПА… НАШ ПАПА…».
Кто-то из соседей вынес чачу и попросил почтальона выпить стаканчик и попробовать сулугуни. Кто-то хотел дать деньги за газеты, а почтальон возмущенно говорил: «Генацвале, рогор гекадребат… Дорогая, как же вы можете себе такое позволить,… как можно думать о деньгах, когда несешь людям такую радость? Это ведь и моя радость». И сколько соседи не просили почтальона задержаться и попробовать угощение едва ли не каждой хозяйки дома, он был неумолим, сказав: «Я бы с удовольствием, но поймите меня, эта радость для всех… День такой короткий, а надо успеть обрадовать как можно больше людей».
Весь день был праздничным. Вечером пришла бабушка Соня – папина мама. Она вся светилась от гордости и радости, хотя глаза ее часто наполнялись слезами при упоминании о папе. Нам она принесла сладостей, а маме газету, но, увидев их сразу три и услышав мамин рассказ о сегодняшнем утре сказала с улыбкой: «Мир не без добрых людей».
Соседи, узнав, что пришла папина мама, – мать героя, – заполонили нашу комнату так, что пришлось выносить стол на веранду. Вскоре со столами соседей наш стол превратился в праздничный – длиной во всю веранду, накрытый разными скатертями, на которых красовались тарелки лобио, пхали, сулугуни, вперемешку со всевозможной зеленью. Венчала блюда бутылка вина. Все это устроили наши соседи, а на красивых стульях, как на троне, сидели бабушка и мама. Единственный мужчина, «нюхавший порох» еще с первой мировой войны – дядя Шота – объяснил всем, какой тяжелый урон понесла немецкая армия в первые дни войны, лишившись нефти Плоешти и порта Констанцы, которые сейчас охвачены пламенем пожара благодаря папе и его дивизии. И если наши летчики будут и впредь бомбить нефтяные заводы, возможно, и остановим фашистскую армаду.
«Ни танки, ни самолеты, ни машины не могут двигаться без горючего, которое сейчас горит. Это даже дети знают. Не так ли, мой хороший? – спросил меня, гладя по голове, дядя Шота. – А если Гитлер этого не знает, то скоро узнает, когда его танки, самолеты, прилипнут к земле. Наше дело правое, мы победим! – сказал Молотов, а он, как известно, слов на ветер не бросает. Скоро наши орлы вернутся к своим гнездам, как эта ласточка к своим птенцам».
И хотя дядя Шота направил свой взор на гнездо ласточки в углу веранды, этого он мог и не делать, потому что для всех это гнездо было родным.
Всем понравился такой прогноз дяди Шота. К сожалению, Гитлер не был извещен о предвидении дяди Шота и нашем решении, поэтому он продолжал войну, - себе и своему народу на гибель.
Поздно вечером, когда была убрана посуда, перед тем как снять скатерть, бабушка собрала крошки со стола, малюсенький кусочек чады и положила все это добро на широкие перила веранды – для ласточек.
Сколько добрых слов, наилучших пожеланий было высказано в этот вечер бабушке и маме. А сколько молитв о тех, кто на войне, разве сосчитаешь?
А каким счастьем наполнил меня портрет папы, разве можно передать… Я... Я…
