20. Приобщение к этикету
Учителя танцев откопали где-то в прошлом или позапрошлом веке, отряхнули от нафталина: маленькое сморщенное личико под копной неухоженных седых волос, невысок ростом, заметно кривоногий, с яркой бабочкой на засаленной рубашке, в истрепанном, не глаженном костюме. Подстать и партнерша - пожилая, сутулая, с обильным театральным гримом, надежно скрывающим возраст, в длинном, тоже театральном платье с голыми плечами и непомерным декольте.
Зазвучал па-де-катр.
Нет ни неряшливого старика, ни «старой барыни». Легкой, гарцующей походкой, весь в широкой улыбке, он подходит к красивой, грациозной даме, изящно предлагает ей руку. Юная пара скользит по паркету, вычерчивая замысловатые па.
Закончился танец. Партнер отводит даму на место. Чудный миниспектакль окончен. Учитель снова становится пожилым, страдающим, очевидно, грудной жабой, артистом. Тяжело дышит, обмахиваясь веером, его партнерша.
Молчит, подпирая стены, пораженная зрелищем курсантская братия.
- Вы только что увидели, как это кгасиво! Так это танцевал я, совсем стагый человек, а когда будете танцевать вы, - повегьте, это будет совсем с кого, - от вас невозможно будет отогвать глаз. Я знаю, что говогю. Только внимательно меня слушайте.
Танец - это не дгыганье ножками, даже очень стгойными, это общение, возвышенный газговог, глубокие чувства. В танце не надо слов, вы все можете выгазить поведением, манегами, жестами. Это так пге-кгасно!
Где бы вы ни танцевали, говорит Учитель, вы должны представить себя в беломраморном зале с блестящим паркетом, огромными зеркалами и яркими хрустальными люстрами. Каждая ваша партнерша всегда должна быть самая нежная, самая красивая.
Нельзя, дорогие мои дети, то есть товарищи курсанты, подходить к даме так, как это сейчас делается на танцплощадках, - эй, чувиха, давай сбацаем!. - это позор вам и неуважение к женщине. Да еще, не дай Бог, с папироской в зубах! Мне тогда хочется плакать.
Прежде всего, мои юные друзья, вы должны безошибочно чувствовать музыку, ритм танца, и тогда вам не придется думать над каждым шагом. Потом, когда мы закончим основную программу, я покажу вам простые и красивые танцы, такие как вальс, танго, фокстрот и другие, и вы все ахнете - вы подумаете, что танцевали их всю жизнь. От сложного к простому путь всегда короче.
Учитель знал, что говорил.
После каждого занятия педагогов досыта кормили, по кусочку хлеба давали с собой. Стояла голодная зима на 1948 год.
Несложную танцевальную теорию регулярно подкрепляли практикой - еженедельными танцевальными вечерами. На смену космополитическим и преданным анафеме фокстротам, румбам и бостонам пришли полька, мазурка, па-де-грасс и па-де-катр. Но вершиной репертуарного обновления стал так называемый русско-славянский танец, невообразимая помесь барыни с менуэтом, вызывавшая неудержимый общий смех.
Если не говорить непосредственно об этой абракадабре, то в целом освоение бальных танцев являло безусловно красивое зрелище. В них было что-то сродни стародавним светским балам с их четким рисунком, изысканными манерами, воздержанностью, даже некоторой чопорностью. Благотворное влияние этой атмосферы неизбежно проявлялось и в поведении, и в отношениях, и во внешнем виде.
Первыми неладное почувствовали девчонки: никто их не хватает за руки, особо не тискает во время танца, не бросает посреди зала по его окончании. Да и сами кавалеры постепенно обретали вполне нормальный вид - причесанные, наутюженные, чуть более трезвые, а некоторые даже надушенные.
Смущало одно: бальные танцы требовали общей дисциплины, общего порядка, что воспринималось не иначе, как прямое посягательство на индивидуальность и личные свободы. Преобладал дух вольницы, необузданной уличной раскрепощенности.
Многие партнерши заскучали, а отдельные сменили адреса. Но не надолго. У стен училища вскоре стала собираться огромная толпа, поначалу вполне мирная, но очень скоро ставшая воинственной, даже агрессивной. Слабенькие девочки, объединившись, легко сминали не шибко сопротивлявшуюся охрану и прорывались внутрь. Часто их атаками руководила рослая девица, подкатывавшая к училищу на единственном в городе ЗИС"е. Но в целом, несмотря на переживаемые трудности, девочки тоже становились более строгими и элегантными.
Необъяснимым и непонятным остается то постоянное противление, с которым любое начальство, в том числе, естественно, и училищное, относится к танцам, ханжески высматривая в них нечто порочное. Более неумной, осознанно лживой и жестокой позиции не придумаешь! Неловко уличать воспитателей, педагогов в непонимании элементарных основ человеческого общежития, да и в них ли дело?
Танцевать, как справедливо говорил Учитель, человечество научилось задолго до того, как выучило первые слова. Танец - это и удовольствие, и потребность, настолько же естественная, как пища, вода и воздух, поскольку ведет свое начало от ритуальных аспектов продления рода, то есть самой жизни. Запретить их невозможно, они уйдут только тогда, когда угаснет жизнь.
Алешка, с удовольствием воспринимая танцевальные уроки, долго не приобщался к танцующему сообществу, хотя с интересом и подолгу наблюдал за танцующими.
На них постоянно наблюдалась четкая и однозначная иерархия: чем старше курс, тем больше прав и возможностей. Если старшекурсник "положил глаз" на девчонку, то подходить к ней кому угодно уже нельзя, разве что только с его соизволения. Такой порядок нравится и приглашенным - пусть девчурка будет совсем юной, но коль ее кавалер числится в ветеранах, то и ей больше внимания. Ведут себя такие повольнее, посвободнее.
А совсем новенькие поначалу пугливо жмутся к стенам, робеют, терпеливо и безропотно дожидаясь своего часа.
Среди девчонок всегда выделяются такие, кто сразу приковывает всеобщее внимание то ли красотой, то ли остроумием, то ли статью, а чаще тем, что не поддается четкому определению и именуется просто обаянием.
Одной из них была Галочка, идеально сложенная и озорная, признанная королева танца. Легко и весело она вела за собой любого партнера и в это время от нее нельзя было отвести глаз. Конечно же, она всегда ощущала всеобщее к себе внимание, но особо не задавалась, всегда ровно и уважительно относясь к любому кавалеру.
Застенчивый Топа долго вздыхал, пока не отважился пробиться к ней через надежный заслон старшекурсников. Удалось это не сразу, но его настойчивые попытки не остались без внимания: Галя сама выбрала его на белом танце. Но тут же нимало подивилась - ее настойчивый поклонник совершенно не чувствовал музыки и вообще едва переставлял ноги. Властно и терпеливо, с великодушием и нежностью, оставив всех своих прежних друзей и подруг, она за несколько вечеров сделала из него великолепного танцора, а немного позже и идеального мужа. На всю оставшуюся жизнь.
