Глава восьмая
ОСАДА ГОРОДА ТУРУХАНСКА
20 декабря 1908 года под'ехали мы к Туруханску, стоявшему на реке Турухане, верстах в пятнадцати от Енисея.
На рассвете, в густом морозном тумане, что называется там копотью, приблизились к Туруханску, разбитые на три группы. Первая группа пошла к тюрьме, вторая -- к городскому управлению, третья должна была расположиться в центре города возле церкви. Группа, идущая к тюрьме, переоделась часть в казачью форму, запасенную по пути к Туруханску, часть -- в гражданскую.
Последние под видом арестантов лежали в санях. Группа, идущая к городскому управлению, должна была арестовать пристава и помощника пристава, а также охрану при управлении и жандармов.
Пристава и его помощника надо было принудить сказать, где размещена охрана, чтобы захватить ее врасплох. Обязанности, возложенные на товарищей, идущих в центр города, были таковы: в случае сопротивления жандармов и полиции должны оказать подмогу товарищам, а также не пропустить кого-либо к Енисею.
Группа, идущая к тюрьме, должна обезоружить стражу, освободить заключенных и занять тюрьму, как самый укрепленный и удобный пункт, на случай обстрела города.
К тюрьме под'ехали под видом прибывшей из Енисейска партии арестованных. Впереди и сзади сопровождали наши товарищи, переодетые в казачью форму. Постучали в ворота. Привратник через волчок (окошечко, вырезанное в воротах) спросил: -- Что, партия прибыла?
Получив утвердительный ответ, открыл ворота. Заметив, что конвой и арестованные вооружены, пытался поднять тревогу, но был схвачен и обезоружен.
Тюремный коридор находился против ворот тюрьмы, и надзиратели, видя оттуда вооруженную толпу, окружившую привратника, открыли стрельбу. Наши быстро ворвались в коридор, обезоружили их, захватили ключи и стали открывать камеры. О цели и подробностях нашего наступления на город рассказывать освобожденным было некогда. Выпуская их, просто просили присоединиться к нам. Сделал это лишь один Никулин, социалдемократ, высланный туда после московского восстания 1905 года.
Он сейчас же взял винтовку и пошел сражаться вместе с нами.
Послышались выстрелы из города. Это наша группа, нападавшая на городское управление, открыла стрельбу по жандармам и полиции, отстреливавшимся из городского управления, и по сбегавшимся откуда-то к управлению вооруженным казакам. Отбили городское управление. Тогда противник, а вместе с ним и купечество, собрались вокруг больницы и рассыпались по переулкам. Раздавалась сильная стрельба, но в морозном тумане не видно было противника, так же как и ему нас.
Дронов командовал: одним -- итти в наступление по направлению к стрелявшим, другим -- зайти в тыл противнику с переулков.
Туруханск мы брали с семи утра и до часу дня. Наконец противник был побежден. Казаки бросали оружие и разбегались по домам. Небольшая группа сдалась сама. Отправили ее в тюрьму, приставив к закрытым воротам стражу. Кое-где изредка слышалась стрельба: это не сдавались местные купцы. Из них особенно упорно сопротивлялся купец Вяткин, засевший в своем доме со всеми своими чадами, домочадцами и служащими. Для ликвидации этого сопротивления собрали мы последние силы. Несмотря на усиленный обстрел дома, где засел Вяткин, он не думал сдаваться. Со всех углов, из окошек, из-под крыши дома, из-под ворот сыпались градом пули. Ранили нашего товарища Сударикова. Дронов рассвирепел. Велел раненого сразу отправить в больницу для оказания помощи, а дом Вяткина, откуда упорно стреляли, поджечь со всех сторон, а по разбегающимся стрелять.
-- Раз война -- пусть будет война! -- говорил Дронов. Но когда набрали в лавках керосина и стали местами обливать дом, подошел купец, у которого брали керосин, и стал говорить:
-- Вяткин торгует порохом, патронами и прочими охотничьими принадлежностями. Запас пороха у него большой, и если вы подожжете дом, от взрыва пострадают все соседи.
Тогда предложили мы купцу тому пойти к Вяткину для переговоров о сдаче.
-- Или пусть он сдается, или будет сожжен вместе с домом.
Просили поставить его в известность, что вся стража города сдалась и сопротивление бесполезно.
После переговоров Вяткин открыл двери, ворота и, выбросив с десяток винтовок, вышел сам. Его арестовали, повели в тюрьму.
Дронов, возвращаясь из больницы от раненого Сударикова, наткнулся на нас, сопровождавших Вяткина.
-- Куда вы его ведете? В тюрьме охрана слабая, он убежит, -- и велел расстрелять тут же.
Вернувшись с нами к дому Вяткина, Дронов приказал произвести тщательный обыск.
Обнаружено было много пороху, револьверов и охотничьего оружия. Нашли большую сумму денег. В его квартире оказались еще приезжие купцы. Они также принимали участие в сопротивлении. Оружие и деньги имелись и у них. Все это взяли, а купцов отправили в тюрьму, причем Дронов заключенным в тюрьме сказал, что при малейшей попытке бежать или сопротивляться они будут уничтожены бесследно вместе с тюрьмой. Слова Дронова, а может быть, форма казачьего офицера разительно действовали на арестованных: приказанию его подчинялись беспрекословно.
Во дворе Вяткина забрали лошадей и седла. Взяли еще несколько лошадей из соседних дворов, и по распоряжению Дронова одни верховые охраняли главные дороги, выходящие из города, другие об'езжали дома с извещением, что никто из жителей не имеет права переходить из дома в дом. Туман упал, и мы боялись, чтоб жители не сорганизовались и не набросились на нас. Им могло быть видно, что в городе оперирует небольшая группа. Дронов назначил еще караульного и разводящего начальника менять посты, ввиду сильных морозов, каждый час. Остальным свободным товарищам велел итти в управление на совещание. Там он прежде всего поставил вопрос о разоружении населения города, о конфискации всех денег, о необходимости об'явить город на осадном положении: всякое хождение по улицам разрешить лишь до четырех часов дня, да и то с пропуском штаба.
Тут же были посланы несколько верховых об'ехать жителей и сообщить, чтобы все лица Мужского пола от шестнадцати лет, за исключением ссыльных и больных, прибыли без всякого оружия на собрание в городское управление,
Туруханцы собрались на сходку. Часовой, приставленный к крыльцу городского управления, по распоряжению Дронова, обратно никого не выпускал. Собравшимся предложили сдать все огнестрельное оружие, как охотничье, так и военного образца.
После краткой речи Дронова жители согласились сдать оружие. Порядок сдачи был такой: пятеро из жителей уходили, приносили оружие и оставались здесь. Затем выпускали следующую пятерку и т. д., пока не снесли все оружие.
Тогда их по десять человек распустили по домам. Предупредили, что в случае кому понадобится к врачу, по воду или еще куда -- должны приходить в штаб за разрешением. Идущий без пропуска будет задерживаться часовым и отправляться в тюрьму.
