авторов

1427
 

событий

194062
Регистрация Забыли пароль?
Мемуарист » Авторы » Aleksey_Diky » Достоевский в Художественном театре - 11

Достоевский в Художественном театре - 11

10.12.1910
Москва, Московская, Россия

 Женские образы спектакля, за исключением Лизы -- Кореневой, не получили, насколько я помню, одобрения в прессе. Что касается Грушеньки (М. Н. Германова), то мне и самому казалось, что роль выражена несовершенно, во всяком случае, она проигрывала в сопоставлении с тем высоким классом исполнения, которым отмечен был этот спектакль. В Грушеньке -- Германовой не было шири душевной, того огня, той женской силы, которые так властно притягивают к ней персонажей романа Достоевского. В ней отсутствовала характерная для Грушеньки мягкая округленность линий, походка "уточкой", все то русское в ее внешнем облике, что свойственно героине романа. Высокая, худая, с черными как смоль волосами Груша Германовой, по-своему статная, красивая, слишком уж отличалась от Грушеньки Достоевского характером страстей, природой темперамента и женственности. Недостаточная "угаданность" этого образа была, на мой взгляд, серьезной потерей спектакля.

 Но рисунок роли, общий замысел и его решение -- ничего этого нельзя было отнять у актрисы. В противопоставлении Грушенька -- Катерина Ивановна мысль спектакля выражала себя столь же ярко, как и в противопоставлении Митиного "безудержа" олимпийству лакея Смердякова.

 Одна -- обиженная и поруганная, с растоптанными мечтами юности, с полузаглушенной тягой к добру. Другая -- чопорная, всех в глубине души презирающая, испепеляемая "гордыней бесовской". Одна грешная, другая чистая, как бывает чист снег на холодных вершинах гор. Одна боится поверить в то, что ее еще могут полюбить любовью светлой, без грязных помыслов, и от этого мучает дорогого ей человека и в мстительном, горьком томлении чернит саму себя, саму себя презирая. Другая знает о том, что любима сильно, но прежде любви говорит в ней самолюбие, желание унизить обидчика -- хотя бы ценой "великодушия", хотя бы обдуманным благородством; так она отравляет жизнь и Ивану и Дмитрию, никого из них, в сущности, глубоко не любя. У одной -- все сердце, у другой -- ум озлобленный, кипящий в "действии пустом".

 Незабываема была сцена "Обе вместе", построенная на глубоком подтексте, который как бы развивался вразрез с событиями, образующими ее сюжет. Обижает Грушенька, -- а театр ее же представляет обиженной; жестоко оскорблена Катерина Ивановна, -- а театр без пощады вскрывает истинный смысл затеи "барышни", вздумавшей унизить соперницу мнимой к ней же симпатией. У меня до сих пор звенит в ушах низкий, надтреснутый голос Германовой -- Грушеньки, произносящей глухо, с заметными паузами, как бывает при учащенном дыхании: "А знаете что... Ангел-барышня?.. Знаете что?!. Вот возьму я вашу ручку, да и не поцалую!.." Интонация крепла, в ней уже слышалась дрожь оскорбления, ненависть к этой "чистой" девушке, вздумавшей на ней, Грушеньке, "отыграть" то давешнее свое унижение, когда пришлось ей ради спасения отца забежать под вечер на холостую квартиру к заезжему офицеру, а тот возьми, да и откажись от нее.

 Нет, Катерина Ивановна сыграна была в спектакле точно, без единого фальшивого звука. О. В. Гзовская, превосходная актриса комедии, мастер тонкого, "кружевного" рисунка, была в этой роли как бы внутренне взрывчата, остра по темпераменту, особенно в сцене суда, где Катерина Ивановна идет, как говорится, ва-банк, вызволяя из беды Ивана ценой гибели того человека, в любви к которому клялась. Ведь губит Митю именно Катерина Ивановна, хотя знает, чувствует, что не таков человек, чтоб с расчетом убить отца и украсть три тысячи, что в чем угодно, только не в этом проявляется вторая "бездна" его. Кстати, в сцене суда особенно чувствовалось "расстояние" между Грушенькой, духовно выросшей, сбросившей пестрый покров "инфернальности", и этой холодной красавицей, о которой говорит та же Грушенька: "Эх, Митя! Погубила тебя твоя змея".

 В игре Гзовской не было красок трагедии, да они и не требовались по замыслу роли. Но Катерина Ивановна -- барышня, белоручка, брезгливо презирающая в душе и "распутную" Грушеньку и погрязшего в страстях Дмитрия, -- сыграна была актрисой с гневной и сдержанной силой.

 Отчего не принимали эту Катерину Ивановну современники? Было много причин тому. И то, что у Гзовской была репутация актрисы комедии, и то, что в образе, ею созданном, точно так же как в образе Грушеньки, было мало надломленности и истерики (этого требовали общие здоровые основы спектакля), и то, наконец, что театр двигался к сути образов, минуя их внешнее, поверхностное, отбрасывая многое из того, что путает, мешает карты, заставляет белое мистификаторски обертываться черным, а черное -- белым. Катерина Ивановна в "Братьях Карамазовых" написана так, что иным любителям путаных душ она может хоть на час показаться героиней. Катерина Ивановна театра -- меньше всего героиня. Тем самым, быть может, кое-что упростилось в образе (отнюдь, впрочем, не примитивном в спектакле), зато ясной стала заложенная в нем мысль.

 Иначе говоря, и в женских образах так же, как и во всем спектакле, присутствовала тенденция в самом лучшем, положительном смысле слова. В сложной психологической ткани романа театр нащупывал темы, близкие ему социально и человечески, и насыщал ими свой спектакль.

Опубликовано 20.02.2023 в 22:10
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Юридическая информация
Условия размещения рекламы
Поделиться: