Но уже 1 августа ко мне в гости приехала жена, и я в первый раз после свадьбы услышал слова жалобы:
-- Друг мой, я не хочу тебя огорчать, но мне трудно, очень трудно будет ужиться в чужой семье. Ты что-нибудь придумай. Там надо быть рабой, покорной, бессловесной исполнительницей всех прихотей Степанидушки... Я не могу, мне тяжело... Да и они со старичком тяготятся нами и, слышно, хотят разойтись...
Я предчувствовал, что это должно было случиться, но не думал, что так скоро. Две хозяйки в доме, как два кота в одном мешке, уживаются трудно, а тут еще одна была молодая и зависимая, а другая старая и привыкшая к полной, самодержавной власти в доме.
Мне стало жалко жену.
-- Ты не сокрушайся... Я все вижу и все знаю сам. Потерпи, пока ярмарка кончится. А там, бог даст, я устрою для нас другую жизнь, самостоятельную. Будь покойна, все образуется и все хорошо будет.
А ярмарка между тем проходила, как и всегда, шумно, весело, суетливо. Старик Шарапов тоже приехал к нам на недельку погостить и остался чрезвычайно доволен моей торговлей. Мы поднесли ему хорошую выручку.
-- Слава богу, слава богу, -- все повторял хозяин. -- Поначалу все хорошо, а что конец скажет?
-- Бог даст, и конец сведем, Петр Николаевич...
-- Ты-то, пожалуй, сведешь, книга у тебя бойко идет, а вот с мехами у меня никак не наладится, денег мало платят. Ну, пойдем, что ли, обедать вместе, угостить тебя хочу за труды твои... Да жену зови... Пойдем кутнем немножко...
Воспользовавшись хорошим настроением хозяина, я в этот же приезд его завел речь о своей мечте, которая меня в то время чрезвычайно занимала.
-- Давно, Петр Николаевич, хотел я просить вашего позволения, чтобы мне после ярмарки литографию открыть и машину Алозье [Алозье -- французская фирма, поставлявшая полиграфические машины] из Франции выписать...
-- Что такое?
Я подробно изложил свой план: теперь я женат, моя семья может расшириться с появлением детей, и надо зарабатывать по крайней мере тысячу рублей в год, чтобы свести концы с концами. Я же за труды свои в книжной торговле получаю только триста. Но я не хочу обременять хозяина: сколько получал, столько и буду получать, и ни о какой прибавке нет речи. Но если я заведу литографию да разовью дело, так польза будет и мне, и хозяину.
-- Вы подумайте, Петр Николаевич: машину, камни, станки и все принадлежности мне дадут, я уже говорил с Флором. Вся смета -- семь тысяч рублей. Четыре тысячи приданых денег у меня есть, а на три тысячи мне дадут кредит на 6 месяцев. Только просят ваш бланк на векселе. Вот я и надумал: чтобы быть вам спокойным и обеспеченным сполна, я все сделаю на ваше имя: литография будет ваша, а вы меня не обидите.
Шарапов хотя вообще и не любил никаких новшеств, но на этот раз дал свое согласие.
-- Ладно, ты парень удачливый и оборотистый, может быть, и дело выйдет...
Так решена была судьба той маленькой, почти любительской литографии, которая легла в основу огромного, многомиллионного дела.
Свободное копирование
