25/I. Вчера состоялось первое "крупное" наше судебное заседание. Что обрадовало -- пришло относительно много людей -- 60 человек с гаком. Явились и Тигорев Виктор (малость подвыпивший, с перевязанной правой кистью руки -- "упал на бутылку" -- пояснил он потом), и с некоторым опозданием мать его Тигорева М. Л. Принесла так называемое "встречное" заявление, тут, уже в процессе суда Тигорев Виктор его тоже подписал, и она вручила его суду. Пришли и члены суда, в том числе и Мария Ивановна Великанова. Я ей несколько раз звонил, просил содействовать в так называемом "досудебной подготовке дела", она всё отговаривалась, а сегодня пришла, прочитала материалы дела, а потом с хозяйским видом села за судейский стол. Я попал в неловкое положение: заранее договорился с моим заместителем Ириной Павловной Яриновской, что она непременно примет участие в судебном заседании по этому делу (она адвокат, работает в городской коллегии адвокатов, и мне было необходимо заполучить в состав суда такого опытного юриста). Яриновская хотя и приходит с работы поздно, но охотно согласилась, и вот теперь на её место села Великанова. Проявил "твёрдость", сказал, что в составе суда уже заранее согласованы Яриновская и Феодосий Кириллович Горбачев. Мария Ивановна с недовольным видом перешла со сцены в зал. Судебное заседание открыл согласно установившемуся ритуалу, благо перед глазами положил "Памятку товарищеских судов" и образец протокола: "Судебное заседание товарищеского суда при ЖЭК-19 считаю открытым. Предстоит рассмотрение дела о нарушении правил общественного порядка в квартире и "Правил пользования жилым помещением", утверждённых Совмином РСФСР от 18 октября 1962 года Тигоревой Марией Лукиночной и Тигоревым Виктором Владимировичем. Состав суда: председатель Чарушников, члены -- Яриновская и Горбачев, секретарь Кочурова. Есть ли у сторон -- ответчиков и заявителей отвод суду... Отводов нет. Приступаем к рассмотрению дела. Гражданин Тигорев подойдите к столу. Ваши фамилия, имя, отчество, год рождения, образование, место работы..." ... и пошло дальше: "Что можете сказать по существу дела". Тигорев вначале хорохорился, говорил со снисходительной ухмылкой, кривлялся, пытался уйти с заседания. Но последнее ему не удалось, ибо накануне договорился я с Хохловым, участковым инспектором, что он придёт на суд сам, приведёт двух дружинников. И когда Тигорев, не слушая замечаний суда, выходил из зала на улицу, за ним следом шёл Хохлов (он был в форме) и возвращал на место. А место сын и мать "выбрали" подходящее -- первая скамейка в зале слева от суда. Там было села О. В. Грозманн с мужем, но потом, оценив, что скамейка эта стала своеобразной "скамьёй подсудимых", перебрались на другое место. После Виктора к судейскому столу вышла мать. Их заявление было прочитано, в нём, кроме голословного обливания грязью Воронцовой ничего нет. И в своих показания она ничего, как и её сын, Виктор, не могла опровергнуть, -- "За квартиру на меня выписали исполнительный лист, но ведь я ещё за детей своих, что в детдомах, 30 рублей в месяц плачу, а зарплата у меня 62 рубля, больше 50 процентов зарплаты вычитать по закону не положено, поэтому на квартиру ничего почти не остаётся". Свидетели пришли все и даже с избытком. Все они говорили с огромным возмущением о безобразиях, творимых Тигоревыми, приводили факты хулиганства и драк в квартире, пьянства и т. д. и т. п. Выступило 10 человек. Суд шёл 4 часа 20 минут. И наконец, решение суда: оштрафовать каждого по 10 рублей, разъяснить им, что при первом нарушении правил пользования жилым помещением, хулиганстве в квартире перед нарсудом будет возбуждён вопрос об их выселении. Такое решение -- результат второй консультации с руководителем сектора товарищеских судов райсовета Еленой Аркадьевной. "Сразу ставить вопрос о выселении нельзя, - заявила она мне по телефону, - надо предупредить их, иначе ваше решение могут отменить". Вот так. Решение суда написал на семи страницах, так велико перечисление правонарушений, содеянных Тигоревой и сыном её, пришлось для повышения значимости его и воспитательного воздействия указать под действия каких пунктов решения горисполкома и пленума Верховного суда они подпадают, согласно которым за эти правонарушения следует выселение без права предоставления другой жилой площади. Решение прочитано согласно "уставу" -- все слушали в глубоком молчании стоя, суд тоже стоял, а читал, вероятно, минут пятнадцать. Интересна атмосфера, которую создали вокруг себя Тигоревы и их дружки, этакий орел страха вокруг себя. Я уже писал о дворнике Багажниковой, что она отказалась лично вручить повестки Тигореву Виктору, мол, своя голова дороже ваших повесток. Вот и Яриновская, перед началом судебного заседания, сказала как бы мельком: "Может, подождём, когда участковый придёт (я сказал ей, что с ним договорился), а то ещё стукнут по голове". Но потом, видимо, набралась мужества, и заседание открыли без милиционера, т.к. он запаздывал из-за инструктажа дружинников. Своих свидетелей Тигоревы не выставили, правда, перед началом заседания спросил Виктора: "Есть ли у вас свидетели?", -- "Есть", -- "Где же они?" -- "Да, наверно, во дворе курят". Сказал с издёвочкой. Но к концу заседания спесь у них поубавилась, сидели тихо. Только когда Тигорева в ответ на какое-либо обличение свидетеля срывалась с места, выкрикивая что-то, сын грубо хватал её и усаживал: "Молчи, тебе говорят!" Итак, с Тигоревыми кончено. Дальнейшее -- от их поведения в квартире. Сегодня пятница, и вечером обычный приём. Пришла глухонемая женщина, молодая, миловидная. Подала заявление в нарсуд, оплачено пошлиной маркой. Но нарсуд, видимо, заявление не принял, -- нет решения товарищеского. Разговор -- переписка на бумаге. Суть дела. В 1966 году расписались в ЗАГСе. Он пожил, а потом ушёл к другой женщине. Жил у неё три года, а вот недавно она его выгнала (он слышит, говорит). И он пришёл жить к ней опять, а развод с ним уже оформлен, она, -- глухонемая эта, -- ему уже не жена, а комната 10 метров квадратных, по ночам он к ней пристаёт. Пришёл жить к ней потому, что он прописан в этой комнате, имеет "законное" право жить в ней. Вот такая ситуация. Дикая прямо таки. Не стал глухонемую гонять по домкомам, написал ей: "Принесите заявление на имя товарищеского суда в понедельник в 7 часов вечера". Надо будет просто без волокиты вынести решение, что, мол, товарищеский суд рекомендует ей обратиться в нарсуд с просьбой о выселении человека в связи с невозможностью совместного с ним проживания. И опять пришёл Шестернин, тот самый, что жалуется на соседей и должен был принести акт домкома. А у меня уже есть заключение председателя домкома т. Вейланда, суть которого та, что объективно установить виновность кого-либо невозможно из-за того, что в квартире живут только две семьи, и обе жалуются друг на друга, но конфликты, видимо, происходят из-за "вспыльчивого характера жены Шестернина, которая сорвала шторы в коридоре соседей, и вызванная к участковому, ничтоже сумняшеся заявила: "Сорву ещё". Шестернин всё-таки проявил своё нутро склочника, проговорившись, что: "Их (соседей, стало быть) надо "поломать", а в конце разговора с раздражением заявивший: "Я в партии с 48-го года, сейчас зам. секретаря парторганизации!" Вот так тип! Впрочем, в партии сейчас много хамов, которым партбилет служит и щитом, и тараном. На соседа своего Почтарева вылил бездоказательное ведро грязи: "Когда жены нет, водит любовницу". А у них, Почтаревых, ребёнок. Ляпнет эта сволочь такую штуку при жене -- вот и может ребёнок без отца остаться. И ещё сказал: "Подонок этот Почтарев". До чего же унижает человека квартирная дрязга, если он перестаёт осознавать, как подло поведение его самого.
Свободное копирование
