«Суматра»
Хотя кино нас не увлекло, его просто почти не было, до нас доходили те фильмы, которое кто-то отправляли в самые беспросветные районы, а какое, до сих пор вспомнить не могу, тем более мы с приятелями имели обыкновение войти в зал, посмотреть первую часть, и пока перезаряжалась вторая часть, так как аппарат был один, включался свет, хм, рекламная пауза, когда пацаны швыряли друг в друга шапками, давали друг другу щелбаны и подзатыльники, мы покидали зал и уходили, не приобщившись к киноискусству. Хотя в это время в стране где-то были сделаны фильмы, оставившие след в истории кино: «Свадьба в Малиновке», «Интервенция», «В огне брода нет», «Седьмая пуля», «Ася Клячкина». Это смотрели уже спустя несколько лет...
Кино долго оставалось для нас загадкой, вернее, кино для нас не существовало, кроме некоторых отдельных фильмов, военных, затем, кажется, «Гений дзюдо», индийских фильмов, от которых воротило, ни один из них не остался в памяти, так как только выключался свет, в темноте ярче экрана светились коленки подружек, их руки с тонкими пальчиками, их прекрасные светлые лица, с сияющими глазами, устремлёнными на экран.
Годам к четырнадцати мы начали как-то самоопределяться, приобретать, вернее выявлять те черты, которые присущи только тебе одному и соотносить их с другими людьми, с ровесниками, со взрослыми, родителями, соседями, девочками, девушками, женщинами. А это дело нелёгкое, соотноситься, соприкасаться с другими людьми, потому в этом возрасте все так напряжены и агрессивны, идет самозащита самого себя порой от самого себя.
***
Сестре Т.
Пустынна ночь. И ночь светла.
И нужно жить светло и сложно,
чтобы возможность в невозможность,
чтоб правда в ложь не перешла.
А мысль о лёгкости – как мыс,
где ветром выжженные травы,
и мы сейчас уже не в праве
драпироваться в эту мысль.
Она мне с легкостью далась,
но наслажденье есть иное:
чтоб ощущать вот эту власть
ежеминутно над собою.
Вот эту связь со всем живым
и неживым и очень дальним,
со всем забытым и недавним,
и с тем, что будет впереди.
Я не себе принадлежу,
и снова, снова вечер каждый,
я все боюсь, что очень важный,
какой-то вечер прогляжу.
Как мне сейчас... Вопрос не в том.
Мне может быть светло и плохо.
Но я ни выдохом, ни вдохом
не ограничу тот объём,
где мы вдвоём, где полумгла
нас поучает осторожно,
чтобы возможность в невозможность,
чтоб правда в ложь не перешла.
