Мои четыре жизни - 8

Ч. 8 Жизнь номер 2. Партия ум, честь и совесть...

Интересно в жизни получается. Вот ты в школе, поднимаешься по ступенькам с первого по десятый класс. Выпускник, к тебе все с уважением, чувствуешь себя человеком. Поступаешь в вуз, и вдруг - бац! Ты снова самый молодой, салажонок.

Опять карабкаешься по ступенькам учёбы. Вот ты уже дипломант, к тебе все с уважением, чувствуешь снова себя человеком, получил лейтенантские погоны, и вдруг - бац! Ты на корабле или в воинской части снова самый молодой, снова салажонок.

Но до этого ещё нужно было дожить. На пятом курсе в ротное помещение позвонили и передали через дежурного, чтобы я немедленно явился к замполиту факультета. Я отправился, ничего хорошего для себя не ожидая.

Начальство редко к себе вызывает, чтобы погладить по голове. По дороге так и не вспомнил, за что меня могут наказать. Постучал, вошёл. Замполит ещё не получил квартиру в Ленинграде и жил в своём кабинете.

Стояла у стенки застеленная курсантским одеялом раскладушка, и пахло чем-то противным и кислым.

«Наверное, сам себе готовит на плитке», - подумал я. – «Интересно, пожарник знает об этом?» Но сам оборвал эти ненужные мысли и доложил: «Товарищ капитан второго ранга, курсант Врубель по вашему приказанию прибыл».

Вопрос замполита привёл меня в ступор. «Врубель, ты почему, ёмать, до сих пор не подал заявление в партию?» - рявкнул он.

Как нормальный морской офицер, недавно прибывший с корабля, замполит без мата не изъяснялся, но поскольку здесь была иная среда, в том числе и женщины: врачи, преподавательницы, лаборантки и обслуживающий персонал - он из вежливости сокращал и скороговоркой произносил самое распространённое в отечестве ругательство.

«Думал, что не достоин ещё, товарищ капитан второго ранга», - скромно сказал я. - «Если недостоин, ёмать, значит, тебя давно нужно было выгнать из училища, а ты, вон, до пятого курса доучился. На корабль придёшь, все матросы пойдут на партсобрание, а ты будешь в каюте отсиживаться? Садись и пиши!».

-Что писать?

-Вот тебе заявление, ёмать, переписывай с него. Фамилию только свою напиши, а не его.

Я переписал заявление старшины роты. Сейчас думаю, что, наверное, и Собчак, который вступил в партию за год до перестройки, тоже писал, что хочет быть в первых рядах строителей коммунизма.

«А как же рекомендации?» - поинтересовался я. - «Уже написаны!» - буркнул замполит – «одна от бюро комсомольской организации, другая от командира роты и третья моя». Он сложил листы в папку. «Всё. Свободен!».

Вскоре на партсобрании все дружно подняли руки, и наша партия пополнилась ещё одним кандидатом в члены КПСС. С того времени она исправно брала с меня партийные взносы,  а я стал привыкать сидеть на собраниях, где переливали из пустого в порожнее.

Чаще всего, когда стал офицером, собрания походили на производственные совещания, на которых те же начальники, только с партийной трибуны, давали разгон нерадивым и разгильдяям.

Ну, и ещё одобряли то, что требовалось одобрять: всевозможные решения, постановления и прочее, что никоим образом не зависело от нашего одобрения. Некое оживление вносили персональные дела коммунистов.

Как правило, они заключались в том, что кто-то спал с чужой женой или с вовсе посторонней девушкой, а оскорблённая жена приходила с жалобой. К счастью, таких дур было не очень много.

Моральному разложенцу объявляли выговор, а что было дальше, уже не касалось борцов за высокий моральный облик. Ну и, конечно, за пьянки тоже объявлялись выговоры, но с внутренним сочувствием к пострадавшему.

Помню, как разбирали одного бедолагу, майора, начальника инженерно-строительной части. У них в компании окончилась закуска, он надел китель, начистил сапоги, поправил на голове фуражку, дело было зимой, и отправился с тарелкой к жене командира дивизии попросить  капусты, она хорошо её квасила.

Генерал был в это время в командировке в Москве. Когда генеральша открыла дверь, то увидела бравого майора во всей красе, но в голубых кальсонах. Майор в спешке забыл надеть брюки….

Вернулся к собутыльникам расстроенный и без капусты.

Пятый курс скоро заканчивался. Мы готовились пришить на форменки мичманские погоны, а вместо бескозырок надеть фуражки, «мичманки», и отправиться на преддипломную практику, как вдруг….

В армии и на флоте всё построено на  «вдруг», иначе и быть не может, это особенность жизни военного человека. Нам внезапно отменили преддипломную практику.