За три дня до приезда государя народ из далеких деревень: татары, чуваши, мордва, русские на четыре версты заняли почтовую дорогу по обеим сторонам, тут и ночевали.
Государь приехал перед сумерками, занял дом губернатора. [Граф Бенкендорф при встрече со мною обнял меня, называл по фамилии, назвал меня лучшим своим помощником и проч.] С приездом государя весь народ города и дороги наполнил большую площадь перед домом губернатора и около собора. Жандармы, полиция были спрятаны в соседних домах, но тишина и благонравие толпы были образцовые во все время. На другой день утром назначен прием.
Вот память мне изменила -- в день приезда государя или перед тем получен приказ об увольнении Жиркевича? Не помню. О себе скажу, что я усердно готовился и хотел быть умным, голову наполнил статистикою губернии до точности, чуть я не мог отвечать, сколько в губернии тараканов; пути сообщения, торговля, промыслы -- все как на ладони. Но вышло, что я оказался... вот увидите. Я знал, что мой шеф не щеголял памятью; в мое время в Питере, делая визит французскому посланнику и не имея с собой карточки, приказал швейцару записать, а на вопрос: как прикажете? -- граф забыл свою фамилию, да уже граф Орлов ехавши крикнул: "Бенкендорф!" Граф поскорее вернулся, твердя свою фамилию, и записался. Для представления я написал записочку своей фамилии и адъютанта. Граф благодарил. Дворян было столько, сколько могла вместить большая зала; дворяне помещались около стены с окнами, а служащие у противной стороны.
Государь вышел к дворянам и весело сказал:
-- Ого, вижу, что я приехал в черноземную губернию, такой рост не везде встречается!
Нарочно или случайно, с головы ряда стояли человек 18 ростом выше государя. Представлять дворян должен был губернский предводитель. Мой друг, Бестужев, был в генеральском мундире. Лакей догадался список дворян положить в задний карман мундира. У моего друга так была развита некоторая часть тела, что при всем усилии руки предводителя не доставали кармана. Я с удовольствием готов был помочь страдательному положению друга, но сам стоял во фронте. Государь, улыбаясь, ожидал, а список так и остался в кармане. Жиркевич был в зале, как любитель, в виц мундире. Я должен заметить, что Жиркевич был, против обыкновения, оживлен и был как дома. Видя страдательное и безвыходное положение губернского предводителя, Жиркевич подскочил и сказал государю:
-- Я попробую представить вашему величеству.
Пошел по ряду, называя фамилии. Правда, он называл Ивана Петром, а Кузьму Степаном, но шел смело, не останавливаясь. Государь остановился перед бодрым стариком Петром Петровичем Бабкиным и сказал:
-- Вашего мундира и я не знаю, скажите, какой это мундир?
-- Вечной памяти матушки Екатерины, капитана Преображенского полка.
Государь поклонился и сказал:
-- Славного вы роста.
-- Я, государь, выше был, но осел.
-- Как это?
-- У меня обе ноги прострелены.
Государь с милостивою улыбкою поклонился.
Как попало Жиркевич кончил представление, а капризный список так и не явился на свет. Государь был очень милостив и весел; обратясь к дворянам, сказал:
-- Господа, скажите, кто у вас был лучшим и любимым губернатором?
Все в один голос: "Жмакин!"
Государь обернулся к Бенкендорфу и сказал:
-- Вот видишь, граф Александр, можно быть взяточником и любимым.
Государь подошел к нашей стороне, я стоял на фланге. Граф Бенкендорф, представляя меня, сказал:
-- Жандармский штаб офицер, в Симбирской губернии находящийся, (смотря на эполеты) подполковник... подполковник...
Вижу, что граф данную мною записку мнет в правой руке, но забыл и фамилию, и бумажку. Государь улыбнулся и милостиво сказал:
-- Вы Стогов?
Я поклонился.
Государь изволил спросить:
-- Сколько лет вы здесь служите?
Я был готов отвечать на самые трудные и сложные вопросы и, как камчадал, не предполагал, что государи так просто спрашивают; хорошо помню, первая цифра пролетела сквозь голову -- 8, за ней 80, 800, никак не поймаю мысль, стою и молчу, чувствую -- кровь приливает к голове, стою и молчу, как... умник. Государь очень милостиво, с его невыразимо привлекательной улыбкой тихо сказал:
-- Ну, что ж вы молчите? Вы здесь служите три года, я помню вас и доволен вами, продолжайте служить.
Я только кланялся, но можно вообразить, как я был недоволен собою. При привычной находчивости моряка вдруг на меня нашел столбняк. Я бы объяснил причину, но боюсь быть еще глупее. Чиновников представлял Жиркевич; на левом фланге стояли удельные; государь не позволил представить их и сказал:
-- Идите, я из вас -- единицы -- сделаю четыре нуля.
По окончании представлений государь, обращаясь к Жиркевичу, сказал: "Как тебе не идет статское платье", а к графу Адлербергу: "Надень на него военный мундир". Потом сказал Жиркевичу: "Я даю тебе славную губернию, Витебскую, там у меня лучшие два элемента: жиды и поляки, поляки и жиды".
Слушая это, я чувствовал себя награжденным.
Свободное копирование
