Мы жили в Золотилове, когда отец не служил, и в Можайске, когда отец занимал должность по выборам. Когда отец живал в Золотилове, часто к нему приходили казенные крестьяне -- судиться. Придут, кланяются, просят рассудить и говорят: "Как скажешь, так и будет". Отец никогда не отказывал, разберет не по законам, а по совести, непременно убедит и примирит.
Просители никогда не приходили с пустыми руками -- полотенце, чашку меду, большой пряник, простой хлеб. Отец никогда не отказывал -- всегда принимал как должное.
-- Батюшка, я помню, как вы судили, но зачем же вы брали подарки?
-- Чтобы не оскорбить, -- это древний обычай, чтоб судью не утруждать с пустыми руками; что в народе отвердилось из века, того нарушить не должно, вот если б я взял в уездном суде -- это было бы грешно и позорно для чести.
Когда я возвратился из Камчатки, у отца не было замка ни на одном амбаре.
-- Не воруют у вас, батюшка?
-- Не случалось, братец, Бог хранит.
В народе говорили соседи: "Тот пойдет воровать к Ивану Дмитриевичу, кому жизнь наскучила", и говорят, был случай, укравший мешок овса не дошел до дома, умер на дороге.
Я ничего не сказал о меньшом брате отца, дяде Федоре Дмитриевиче. Он долго был холостым, очень часто бывал у нас, очень почитал отца и еще больше уважал и любил мою мать; я был баловнем его; бывало, отец высечет, плачу, придет дядя, начнет представлять, как пьяные мужики валяются, расхохочусь и забуду о розгах.
Как старшие два брата были серьезны, так меньшой был веселонравен.
Раз отец при родных, обратясь к дяде, сказал:
-- А помнишь, Федор, как мы с братом Михаилом отпороли тебя в Одессе?
-- Еще бы не помнить!
Все три брата были офицерами; Федор повадился играть в карты и знаться с худыми людьми, братья и высекли его; с тех пор дядя не брал карт в руки.
