Воспитание ребёнка. Родительские записи
От автора.
Решил выставить на суд уважаемого читателя записи, сделанные мною ещё четверть века назад. Для чего? Возможно, для того, чтобы поделиться некоторым своим опытом; может, для того, чтобы кто-то рассказал о себе, о своём личном опыте воспитания детей. В любом случае, надеюсь, что кому-то эти записи могут показаться интересными. Мои подросшие дочери читают их с интересом, в том числе, как и некое пособие по воспитанию собственных детей.
Здесь – самое начало. А всего у меня таких записей – две общих тетради.
С уважением - Лев Ольшанский.
1984 год.
30 января, воскресенье.
Анюте – седьмой месяц. Сейчас это уже большая девочка. А полгода назад, когда она с мамой приехала из роддома, была совсем ещё крохотным человечком...
Началось всё с того, что будущая мама начала готовиться в роддом.
17 июля, в субботу, это стало уже окончательно ясно. Вечером, в 12-м часу, я позвонил по телефону из кабинета народной дружины в здании нашего общежития и вызвал «Скорую». Она тут же приехала, мы вышли из общежития и увидели машину. Мама вошла вовнутрь и отбыла в известном направлении.
Наутро я прибыл в роддом. Тут же узнал, что в 6 часов утра у нас родилась дочь – весом 3 700 г., ростом 51 см.
Повидался с мамой, она выглядела очень усталой...
А через неделю, 27 июля, мы собрались домой. За это время я купил и привёз в бабушкину квартиру детскую коляску; вместе навещали маму. В первый раз я привёз ей огурцы и помидоры, но мама попросила яблок.
Я купил в киоске цветов и отдал их медсестре; взамен та вручила мне свёрток. Все втроём – мама, доча и я - вышли из роддома, пошли на остановку автобуса через парк и там поймали такси, на котором и прибыли на квартиру к бабушке.
Дочку развернули, мама покормила её и положила в кроватку, где та и спала с четырёх до шести часов вечера. За эти два часа нас навестили подруги жены. Как оказалось, это были последние часы нашего с мамой покоя…
Дочка проснулась и заплакала; и плакала она, как мне кажется, месяца три, не переставая…
Конечно, в первый месяц приходилось через 2 – 3 часа стирать и сушить пелёнки и проглаживать их с обеих сторон, но не это плохо - у мамы не сразу появилось молоко.
Мы срочно вызвали детского врача, и та выписала нам детское питание «Биолакт» на месяц. Я съездил, заплатил, но получить не успел, так как у мамы молоко пошло ручьём. От этого, однако, легче не стало – девочка плакала по-прежнему. У Анюты болел животик, и врач уверяла, что у девочки – стафиллокок. Принялись лечить Аню от стафиллокока; родственники достали для нас индийские таблетки «Фестал…
А где-то 18 – 19 августа в порядке шефской помощи селу меня направили на уборочную в подшефный совхоз, где я и пробыл числа до 8 сентября. Отпираться от поездки было бессмысленно – в своей рабочей бригаде я был самый «молодой».
Приехал простуженным и отправился на «больничный» на три дня.
… Потом штукатурил в гараже стены и потолок, потом копали картошку, затем – белил стены… После сломался мотоцикл, и я его ремонтировал довольно долго, потому что запчастей в то время было не достать, так что с дочкой заниматься мне было некогда.
И вот, настал момент, когда мы всей семьёй перешли жить в общежитие, куда я заранее перевёз детскую кроватку. Эта кроватка нам долго была не нужна – дочка спала только на руках у мамы или засыпала рядом с ней на кровати.
Ночью она громко плакала, и тогда мама с бабушкой подолгу трясли её на руках. Аню носили в баню к бабкам, лечили от дурного глаза, но улучшений не было, хотя девочка и росла своим чередом, и вес её был нормальным. К концу октября, когда мы перешли в общежитие, Анечка всё же заметно подросла. С ней уже можно было поиграть, поносить её на ручках, у неё сформировалось лицо, и можно было угадать, на кого она похожа.
Но Аня не подавала голоса и не улыбалась, так как больше плакала.
С самых первых дней ей очень понравилось купаться в ванной; она лежала на руках у бабушки и очень серьёзно поглядывала на всех. Девочке, было, конечно, довольно страшно, но ручками и ножками она шевелила. Всё же, через 3 – 5 минут горячая вода её утомляла.
Итак, мы вернулись в общежитие. Я стал подолгу заниматься с Аней: носил её на руках, катал по комнате в коляске. Эту коляску мы с мамой купили уже в конце июля в комиссионном магазине за 40 рублей. В это время Анечка уже сидела на ручках, лежала на животике, поднимая и удерживая голову и упираясь локтями. Всех нас – маму, бабушку и меня – Аня знала хорошо.
2 ноября Аню положили в больницу с мамой со стафиллококом (которого не оказалось), и их вскоре выписали. Дочка меня за это время уже забыла, но через несколько минут вновь вспомнила и привыкла.
В это время – с середины ноября (Ане – 4 месяца) – мы с ней начали ежедневно гулять на улице. Мама заворачивала её в одеяла, усыпляла, ложила в коляску; коляску выносили на улицу, где я с дочей и гуляли по полтора – два часа. Проснувшись, девочка начинала плакать, и её нужно было заносить домой. Правда, просыпалась она редко; чаще – уже в комнате, а также – когда коляска останавливалась, и тряска прекращалась. Но часто девочка просыпалась, минут 15 поглядывала на меня молча и вновь засыпала.
Вечером Аня засыпала поздно, ночью просыпалась по нескольку раз. Окончательно просыпалась часов в 10 – 11 дня, и мама начинала с ней заниматься. Тут вставал и я и окликал: «Аня!» Та резко поворачивалась ко мне лицом и смотрела очень удивлённо. «Откуда папа взялся?» - как будто думала она. Было забавно внезапно подавать голос: Аня вся оживлялась и таращила глазки.
Вообще, после больницы она очень изменилась в лучшую сторону: приучилась спать одна (а до этого спала рядом с мамой), стала спокойнее и меньше плакала, а кроме того, её научили пить из стаканчика (прежде Аня пила только из бутылочки). Мама делала ей водичку из клюквы с сахаром, которую дочка с удовольствием пила и могла пить её сколь угодно часто. Спала она теперь в коляске, в кроватке помещались игрушки, детское бельё, мамино вязание и т.п. Я спал на раскладушке, так как мама на диване пеленала дочку и качала её на руках.
В декабре, к пяти месяцам, девочка научилась переворачиваться со спины на животик и несколько минут удерживаться на руках, что ей вскоре надоедало, и приходилось брать её на ручки. Несколько раз она скатывалась с дивана на пол (раза три), что сильно огорчало и её, и нас с мамой.
Но зато уж на ручках мы стали держать её смелее – у меня она сидела на ладони одной руки, другой я прижимал девочку к себе, удерживая её спинку вертикально. Сажали её с мамой себе на живот (сами ложились на диван), упирали её спинкой себе о ноги и рассказывали сказку про репку, которую Аня очень полюбила и внимательно слушала.
В декабре, к пяти месяцам, Анечка стала скупо улыбаться. Но, сколько её ни качали, она не смеялась. Ежедневно, по нескольку раз, слушала сказку про репку (день ведь длинный, а она у нас постоянно на руках), и очень её полюбила, сразу узнавая её. Одна она не могла оставаться больше минуты, начинала бузотерить. Я предлагал маме оставлять её одну в коляске, но было жалко девочку, и мы держали её на руках.
Когда Ане что-то не нравилось, она говорила: «Бу-у-у!» или «Ги!» Особенно часто девочка говорила это в ноябре и в первой половине декабря, когда мы возили её на лечение от дакриоцистита левого глаза. Не помогли два промывания глазными каплями. Но после зондирования болезнь, кажется, прекратилась.
Всё это время я, конечно, работал на заводе. Работал посменно, потому и находился дома в дневное время столь часто. Нужно было всё делать самим, времени не хватало. Бельё сушили в комнате – больше негде было - было жарко и душно.
Однажды, в ноябре, девочка затемпературила, и они с мамой попали в больницу. Никакого заболевания не оказалось – просто, ребёнок перегрелся, и несколько дней Аня мама пролежали в больнице; может быть, напрасно.
После Нового Года события резко ускорились. Что ни день, то Анечка показывала что-нибудь новое. Она перестала утомлять, с ней уже стало интересно общаться. К шести месяцам Аня научилась самостоятельно сидеть на диване и в коляске. По-прежнему, подолгу гуляем на улице, по возможности – ежедневно, - по полтора – два часа. Дома она может минут 20 одна лежать в коляске или на диване с игрушками, которых у неё уже много.
Очень ей понравился большой бело-зелёный мяч, который мы купили где-то в ноябре. Тогда она ещё не могла взять его, даже толком потрогать, но, увидев катящийся или подлетающий к ней мяч, обо всём забывала, и слёзки тут же высыхали на её глазах. А сейчас, в полгода, она лежит в коляске и играет с мячом, толкая его руками и ногами, так что мяч тут же вылетает из коляски.
Колечко для дёсен она почему-то не признаёт - грызёт дерево кроватки, игрушки и, вообще, всё, что попадает ей в руки. Любит трепать за волосы куклу Катю. Очень полюбила будильник (в те годы – механический, конечно), очевидно, потому, что тот яркий, красный и блестящий. Подолгу вертит его в руках, любуется им. Мне даже кажется, что Аня считает его живым. Стоит забрать будильник – и она бросается за ним так, как будто у неё забирают что-то очень дорогое, интересное, родное. Но при этом уже не плачет.
Даже проснувшись (а спит она уже три ночи одна, в кроватке), она не плачет, а подолгу подаёт предупреждающие сигналы о готовности заплакать. Стоит к ней подойти, и она перестаёт хныкать. Конечно же, Аня и плачет иногда, особенно по вечерам, когда не может уснуть. Плачет горько, жалобно, слёзки катятся градом! Очень её жалко, и хочется как можно быстрее успокоить, что вскоре удаётся, и девочка затихает и успокаивается.
Давно уже она научилась выкрикивать звонкие «Дядь!». После шести месяцев стала говорить, жалуясь: «Ма-а!» и «Па-а!». В это же время начала отрывочно смеяться. Ношу её на руках по комнате, она хватается рукой за верёвочку, за гардину; в 5 месяцев научилась открывать и закрывать двери встроенных шкафов. Научилась смотреть на себя в зеркало.
Кладу её в коляску и резко катаю её туда-сюда. Это ей очень нравится. Нравится ей также летать в моих руках справа налево, как маятнику. Но когда подбрасываю её вверх, она смотрит испуганно и делает губы скобочкой; даже может заплакать.
Купаем её через день минут по пять – по десять. Это занятие ей очень нравится: она перебирает игрушки (крокодила, надувную рыбку) и даже иногда хлопает по воде ладошками. Воды не боится совершенно, но не любит, когда та попадает в нос и уши. По-прежнему очень любит и сразу узнаёт сказку про репку.
Купили ей прочный металлический детский стульчик на колёсиках, который она очень полюбила: сидит на нём, пристёгнутая специально предусмотренным поясом, и похлопывает по столику ладошками или игрушкой. Любит также сидеть и за большим столом и хлопать по нему. А особенно – тянуть к себе и кидать на пол кастрюли, крышки, ложки и т.п. Любит пить сладкую водичку из варенья или лимона, пьёт яблочный сок. Давно ест скоблёные яблоки; как раз сейчас мама готовит ей пюре на тёрке.
Перед Новым Годом и после него кушала мандарины. Возьмём дольку и даём Ане высосать её. Первую и вторую дольку готова проглотить вместе с пальцами рук, потом наедается. Высасывает по 3 – 4 дольки, больше не просит, да и мы не даём. Мандарины, также как и апельсины, вызывают раздражение на коже. Но уж очень они вкусные! От одного их запаха Аня приходит в сильное возбуждение.
В данную минуту Анюта, проснувшись и подремав несколько минут, лежит в кроватке на боку, высунув ножку через решётку и поглядывая на маму и папу. Потрепала Катю и начала «трещать» губами, что означает конец её терпению. А вот и голос подаёт.
Будучи в хорошем настроении (после сна и во время игры), открыто и радостно улыбается; только вот зубиков у неё пока нет. На днях, сидя у меня на коленях, сама встала. Стоит она уже с неделю сама, мы её только страхуем. В новинку для Ани находиться в стиральной машине (круглая машина «Исеть»).
Ношу её на своих плечах – девочке это очень нравится. Одев потеплее, выношу её в коридор общежития, где она с любопытством разглядывает его маленьких обитателей. Любит есть за компанию со мной и мамой манную кашу, яблочное пюре, съедает почти по чашке. А раньше всего, месяцев с пяти, полюбила творог, съедает целый стаканчик.
