8. Начало преступных действий
Лёня арестован НКВД – начало преступных действий
В маленькой комнате, где спал мой старший брат, стоял его миниатюрный, но настоящий письменный стол. Я ещё ничего в этом не понимал, но Лёня уже вполне проявлял редкие способности.
Он отлично учился, редактировал школьную газету, писал стихи, которые печатали и московские газеты, участвовал в городских турнирах по теннису и шахматам, руководил в школе «оборонной подготовкой» и ещё успевал делать многое, чего родители не успевали осознать. У нас хранились два тома «Высшей математики» Смирнова, которыми «Л.М. Трахтенберг награждён за победу в олимпиаде юных физиков». Есть грамота, отмечающая его успех в олимпиаде по химии. Ещё он заочно учился на втором курсе ИНЯЗ – Всесоюзного института иностранных языков. (После «ссоры» с учительницей – ему позволили не ходить на её уроки). Сохранились несколько пухлых тетрадей, аккуратнейшим образом заполненных его мелким чётким почерком – упражнения в английском, переводы стихов.
К моему великому сожалению, я не слышал его выступлений с чтением стихов. Тогда просто ещё ничего не чувствовал и не понимал в них. Но помню, говорили, что он очень хорошо читает, особенно Маяковского. Мне представляется, что высокий стройный юноша с красивым чеканным лицом, отличной дикцией, широким и резким жестом, сильным чистым голосом смотрелся, как молодой Маяковский.
Однажды я проснулся от звуков незнакомых голосов. Выглянул в маленькую комнату: стол Лёни завален грудами бумаг, ящики выдвинуты... Двое незнакомых людей в странной коричневой форме копаются в бумагах. Лёня смущенно стоит рядом. Мама, сдерживая голос, умоляет:
– Дайте я поеду с вами, я всё там объясню, зачем вам ребёнок?
– Нет, он должен сам нам рассказать, мы только поговорим, и он вернётся, – тускло произносит один из этих. Он оказался маме немного знаком – был одно время инструктором по физкультуре в школе у Лёни.
– Возьмите меня, я отец, отвечаю за сына, – говорит папа.
Но все слова бесполезны. Бумаги запихивают в портфель и 13-летнего брата утаскивают в НКВД.
В эти дни и месяцы, да и позже родители скрывали от меня все известия. Наверное, опасались, чтобы и 7-летний сын не оказался там же. Мама металась между работой, проходной Серого дома, знакомыми и незнакомыми. Мы привыкали к непрерывному страху, подавленности, безысходности. Один раз мама заплакала, в отчаянии упрекнула отца, что надо куда-то идти, всё выяснить, добиваться... Знаю только, что никуда их не пускали, ничего не объясняли и не обещали.
Лёню продержали в одиночной камере около полугода. Подсаживали к нему типа, который помогал вытянуть из него «признания». В камере круглые сутки не выключали яркий свет.
Выяснилось, что кроме Лёни взяли ещё одного мальчика из его класса. Его отец был юристом и сумел в Москве пробиться в Верховный суд РСФСР. Он привёз бумагу. Вот она с сохранением орфографии.
10.3.1939 Копия 1536
О П Р Е Д Е Л Е Н И Е
СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ ВЕРХОВНОГО СУДА РСФСР
В составе председателя МАЛЬЦЕВА и членов ТАЛГАЗОВА и МОРОЗОВОЙ.
Рассмотрев в заседании от 8.3.39 г. в кассационном порядке по жалобе в порядке надзора по протесту тт. Председателя Верховного Суда РСФСР на определение Подготовительного заседания Ивановского Облсуда от 5.2.39, которым принято к производству обласного суда уголовное дело по обвинению ВЯЗОВА Олега Евгеньевича и ТРАХТЕНБЕРГА Леонида Михайловича по ст. 58-10 ГУК.
Заслушав члена докладчика т. Мальцева, судебная коллегия нашла:
Обвиняемым ВЯЗОВ О.К. и ТРАХТЕНБЕРГ Л.М. рожд. 1924 г. в момент начала их преступных действий имели по 13 лет каждый. При этих условиях привлечение к уголовной ответственности ВЯЗОВА и ТРАХТЕНБЕРГА учащихся 7-го класса средней школы № 30 по контрреволюционному преступлению противоречит Закону Правительства от 7.4.35 г.
На основании вышеизложенного Судебная Коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, руководств. ст. 418 УПК определяет:
Отменить определение подготовительного заседания Ивановского Облсуда от 5.2.39 г. и дело в уголовном порядке производством прекратить.
ВЯЗОВА Олега Евгеньевича и ТРАХТЕНБЕРГА Леонида Михайловича из-под стражи освободить.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ МАЛЬЦЕВ
ЧЛЕНЫ ТАЛГАЗОВ МОРОЗОВА
Лёня вернулся. Высокий, худой, повзрослевший, настороженный. Все были предупреждены – «чтобы никаких разговоров и расспросов».
Позже я прочитал в его тетрадке:
Темница моя не сыра, не темна,
И ночью, и днём она свету полна.
Ни ночью, ни днём здесь не тушат огня,
Чтоб было удобнее видеть меня.
Свой нос чтоб в темницу всё время совать,
Стихи эти мне записать не давать.
Но всё же запомнить я вас попрошу,
Что сделаю всё же я всё, что хочу,
И кровью стихи на стене запишу,
И из темницы своей улечу.
Только через 60 (!) лет, когда Горбачёв ввёл «гласность и законность», я смог пробиться к областному прокурору. Как известно, прокурор – это главный охранитель законности и защитник граждан от произвола. Я просил его содействия, чтобы мне дали прочитать дело моего брата, хранящееся в КГБ. Я настаивал, что теперь для всех это просто груда бумажек и только для меня дорого каждое слово, произнесённое тогда братом, погибшим на фронте в 1943 году.
Вот такой трудный вопрос. И получил ответ.
Уважаемый Роман Михайлович!
В связи с Вашим обращением, сообщаем, что незаконно был привлечён к уголовной ответственности в 1939 году Ваш несовершеннолетний брат, учащийся школы № 30, за участие в организованной директором областной библиотеки Голубевым Н.М. антисоветской организации «Ленинский союз освобождения», проводившей якобы антисоветскую агитацию. Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 8 марта 1939 года уголовное дело прекращено. Голубев был реабилитирован в 1956 году (предварительно, конечно, расстрелян – Р.Т.).
Ваша просьба об ознакомлении с материалом дела брата нами удовлетворена быть не может, поскольку действующим законодательством это не предусмотрено.
Прокурор области, Гос. советник юстиции 3 класса М.И. Гуряев 28.04.89
Мне известно, что не было какой-то «организации» и её «деятельности». Существовал только список наиболее активных и способных ребят из посещавших библиотеку. Конечно, Лёня попал в этот список. И этого оказалось достаточно.
Итак, ещё и в 1989-м следы издевательства Государства над мальчиком – скрывали. Насколько лицемерна игра со словом «Закон». Незаконно бросить в тюрьму – можно, показать бумаги по этому незаконному делу – закон, в руках государственного советника юстиции, не предусматривает. Даже родному брату, да ещё и «уважаемому».
Вот так родное Российское государство развернуло «начало преступных действий», которые не прекращались до конца жизни брата, отца, мамы.
И до сегодняшнего дня это государство не нашло нужным покаяться в беззаконии, издевательстве и гибели его невинных и преданных граждан. И вся моя полезная для него деятельность (тысячи выученных инженеров, десятки изобретений, множество работающих точных машин) не помешали преследовать меня, а под конец и ограбить, отняв даже пенсию, деньги на которую взяло у меня в долг. Да что говорить – и звуком не вспоминает об этом.
А чего это я так раскипятился? Давно уже нет в природе СССР, но разве сегодня новая Россия не поступает так же? Зачем она задушила 118 славных своих моряков, тех самых высоких и красивых морских офицеров, что встречал, в ленинградском метро, где они поражали меня невиданной вежливостью, предупредительно уступая место ещё не вошедшим в вагон женщинам и пожилым. Их не стали спасать из аварийной подлодки, легшей на дно северного моря на глубине всего в сотню метров. Взрывы торпед внутри лодки, которые зафиксировали приборы в Англии и Норвегии, российское начальство не признало.
Причиной аварии, не пряча бесстыдных глаз, объявили столкновение с чужой шпионской подлодкой. Ложь боится даже близости правды. Ещё 7 дней назад оставшиеся в живых стуком передавали из лодки: «SOS, вода». Все «чужие» страны искренне предлагали помощь. Английский корабль со спасательной подлодкой много часов стоял в 15 милях от места, где кислород и жизнь медленно оставляли моряков.
Но как же пустить чужие глаза в наши секреты. Россия безнадёжно, упрямо продолжала спуски колокола, который каждый раз соскальзывал по круглому борту лодки. Наконец, допустили норвежских водолазов, они сразу открыли люк, который по докладам был «сильно деформирован». Но было уже поздно. Россия объявила траур.
Сегодня июль 2002. Главный прокурор объявил, что сомнений не осталось – это был взрыв собственной торпеды. Президент веско дополнил: «Впервые в истории проведен столь глубокий анализ и опубликованы данные, касающиеся секретного вооружения».
О, всё-таки впервые! И в начале, после катастрофы он говорил о выделении средств на ракетоносный флот, о великой России. Мне довелось поездить по свету. Что-то нигде я не слышал: «Великая Франция», «Великий американский народ», «Великий английский язык». Так хвалился только фюрер, но уже истлел, а немцы поняли, куда их звали и ужаснулись.
Любому нормальному человеку всё ясно. На чёрта современной нормальной стране этот гигантский атомный военный флот? Никто России не угрожает. Каждый такой корабль стоит миллиарды долларов, а весь бюджет России около 50 миллиардов.
Дать бы народу пожить нормально, поесть, отдохнуть.
Вот напротив, в похожих природных условиях раскинулась Канада. Она не имеет грозного военного флота, но в ней самый высокий в мире уровень жизни людей.
Вон на другом конце света купается в благополучии Япония. Была гордой, самурайской, чуть чего – банзай и харакири! Но поняла свой опыт, процветает без такого оружия, имея передовую технику и уважение мира. Никто уже и не вспомнит, что о них говорили «япошки».
Эх, Россия, родина моя прежняя. В очередной раз исторгла ты из себя сгусток интеллекта – сотни тысяч преданнейших и искусных врачей, учителей, инженеров, писателей, музыкантов... Ограбила их. Заняла деньги у всего мира, долги отдавать не спешит. Да ещё чуть что – угрожает, и снова выпячивает груди: сверхдержава, величие, гордость...
Стоит помнить, что мир сказал: «Империя Зла».
