28 «…встретили комиссара корпуса, немолодого, спокойного…»
Комиссаром 61-го стрелкового корпуса был бригадный комиссар Иван Васильевич Воронов. Из его личного дела не видно, при каких обстоятельствах он погиб, есть только указание, что он пропал без вести в декабре 1941 года на Западном фронте. На самом деле Воронов погиб 30 июля 1941 года под бомбежкой где-то между Могилевом и Чаусами, во время одной из попыток прорыва из окружения. О его гибели доложил в Москву командир корпуса генерал-майор Бакунин, которому удалось прорваться к своим во главе группы в сто сорок человек только в конце ноября. Но, видимо, этот доклад не нашел отражения в личном деле Воронова.
В последних числах июля погиб при выходе из окружения под Могилевом и заместитель Воронова — полковой комиссар Турбинин, о котором я упоминаю в записках, не называя его фамилии.
Я допускаю в записках маленькое смещение во времени, называя комиссарами Воронова и некоторых других людей, тогда, в первой половине июля, еще не носивших комиссарских званий. Институт комиссаров был введен несколькими днями позже — 16 июля 1941 года. А в те дни, когда я видел Воронова, он числился еще по-старому — заместителем командира корпуса по политчасти и начальником отдела политической пропаганды.
Смотрю на его фотографию в личном деле, спокойное лицо кажется знакомым. Тогда, во время войны, я писал об этом человеке «немолодой». Так мне казалось в мои двадцать пять лет. Сейчас мне это уже не кажется: бригадному комиссару Воронову, когда он дрался под Могилевом и погиб там, было всего-навсего тридцать девять лет.
Командир 61-го корпуса генерал-майор Федор Алексеевич Бакунин в записках не упоминается. Я с ним не встречался. Но считаю своим долгом хотя бы здесь, в примечаниях, сказать об этом человеке. Ведь именно войска его корпуса, оказавшись в окружении, так долго и упорно дрались с немцами в районе Могилева.
Ф. А. Бакунин — в молодости шахтер, в Первую мировую войну унтер-офицер лейб-гвардии Семеновского полка, участник Октябрьской революции и гражданской войны, — до 1938 года семь лет прослужив командиром полка, был потом, как и многие другие, стремительно выдвинут и в течение года стал командиром корпуса.
Иван Васильевич Болдин, в начале войны заместитель командующего Западным фронтом, один из людей, с именами которых связаны наиболее героические страницы сорок первого года, в свое время командуя Калининским военным округом, дал Бакунину, как молодому командиру корпуса, хорошую аттестацию.
Читая в личном деле Бакунина эту аттестацию, я натолкнулся на документы, дающие представление, под какой угрозой в тот страшный для армии период порой оказывались и человек, получавший хорошую аттестацию, и человек, подписавший ее. Оказывается, и судьба Бакунина, и судьба Болдина висели тогда на волоске. В связи с хорошей аттестацией Бакунину, данной Болдиным, запрашивались сведения о самом Болдине, а по этим сведениям выходило, что, «по показаниям арестованных и осужденных участников военно-фашистского заговора…» (в данном случае не буду упоминать фамилии людей, чьи славные в истории нашей армии имена давно уже посмертно восстановлены), Болдин «проходит как участник заговора».
Итак, оказывается, генерал Болдин, который в сорок первом году с июня до августа во главе нескольких тысяч людей три месяца дрался в немецких тылах и с боем прорвался к своим, в 1938 году тоже «проходил как участник». И то, что он остался цел тогда, — дело случая, так же как дело случая и то, что остался цел его командир корпуса, которому этот «участник заговора» дал хорошую служебную характеристику.
К началу войны Бакунин командовал своим 61-м корпусом уже больше двух лет и в первое лето войны вместе со своими подчиненными до дна испил несладкую чашу боев в окружении.
Вот как он сам в письме, присланном в ответ на мою просьбу, говорит о начале всех этих событий:
«14 и 15 июля войска 61-го стрелкового корпуса остались в окружении. 16 июля наши войска оставили Кричев, Смоленск. Таким образом корпус оказался в глубоком тылу врага.
16 июля я получил короткую радиограмму, содержание которой: Бакунину. Приказ Верховного Главнокомандующего — Могилев сделать неприступной крепостью.
Бой в окружении — самый тяжелый бой. Окруженные войска должны или сдаваться на милость победителя, или драться до последнего.
Я понял приказ так: надо возможно дольше на этом рубеже сдерживать вражеские войска с тем, чтобы дать возможность нашим войскам сосредоточить свои силы для решительного перехода в наступление».
К тому, как в свете именно такого понимания приказа Сталина ожесточенно, до последней возможности сражались под Могилевом части 61-го корпуса, я буду еще не раз возвращаться в своих комментариях в связи с различными людскими судьбами.
Свободное копирование
