04.07.1941
Смоленск, Смоленская, Россия
Я много говорил в дивизии с людьми; из этих рассказов понял, что дрались они хорошо, больше того — отчаянно, но материальная часть, которую вот-вот должны были сменить на современную, была истрепана во время весенних маневров. К первому дню войны половина танков была в ремонте, а оставшиеся в строю были в непригодном к войне состоянии.
Не знаю, как было вообще, но в этой дивизии обстояло именно так. Оказавшись в таком положении, люди все-таки приняли бой с немцами. Сначала — один, потом — другой, третий. И так ежедневно десять суток, пока у них не осталось больше машин. Тогда они пешком добрались до Смоленска.
Судя по рассказам людей, несмотря на превосходство немцев и в качестве машин — в дивизии были только БТ-7 и БТ-5,— и в количестве, мы все-таки заставили их понести тяжелые потери. В дивизии не чувствовалось подавленного настроения, но была отчаянная злость на то, что все так нелепо вышло, и желание получить немедленно новую материальную часть, переформироваться и отомстить.
Мне рассказали об одном из командиров этой дивизии — майоре Бандурко, и я потом послал о нем очерк в «Известия» — мой первый за войну, да и вообще в жизни.
Другой майор-танкист там же в дивизии рассказал мне, что во время выхода из окружения его и нескольких бойцов нагнал на ржаном поле «мессершмитт». Расстреляв по ним все патроны, немец стал пытаться раздавить их колесами. Майор залег в канаву на поле. Три раза «мессершмитт» проходил над ним, стараясь задеть его выпущенными колесами. Один раз это ему удалось.
Майор, задрав гимнастерку, показал мне широкую, в пять пальцев, синюю полосу через всю спину.
Мы вернулись в лагерь редакции, и я весь вечер сидел и думал: как же мне писать? Все происходившее было тягостно. Писать, как было, казалось невозможным. Не только потому, что этого не напечатали бы, но и невозможным внутренне. Хотелось на что-то опереться, на каких-то людей, которые среди всех этих неудач своими подвигами хотя бы как-то вселяли надежду на то, что все повернется к лучшему.
Именно с таким чувством на рассвете следующего дня я и написал свой очерк о Бандурко.
18 «…материальная часть, которую вот-вот должны были сменить на современную, была истрепана во время весенних маневров. К первому дню войны половина танков была в ремонте…»
Я не нашел в архивах данных именно по этой танковой дивизии, но у меня под руками данные о состоянии некоторых других механизированных соединений к началу войны: они дают представление об общем положении.
В докладе генерал-майора Мостовенко, командира 11-го механизированного корпуса, также воевавшего на Западном фронте, рассказывается, что к 22 июня в корпусе было 3 КВ и 24 «тридцатьчетверки», то есть всего 27 средних и тяжелых танков и 300 легких танков Т-26 и БТ. Легкие танки были получены для укомплектования корпуса из разных других частей с уже сильно изношенными моторами и ходовой частью. Около пятнадцати процентов танков к первому дню войны было вообще неисправно. Когда корпусу на второй день войны была поставлена наступательная задача, то половина его личного состава не была взята в поход, так как не была обеспечена материальной частью и вооружением.
По плану корпус должна была прикрывать 11-я смешанная авиационная дивизия, но когда в дивизию был послан делегат связи, оказалось, что все ее самолеты уничтожены противником на аэродромах.
Тем не менее, как свидетельствуют военные историки, 11-й мехкорпус, только наполовину укомплектованный и вооруженный почти исключительно легкими танками, принял участие в активных действиях наших войск в районе Гродно, где главный контрудар наносил вооруженный «тридцатьчетверками» 6-й мехкорпус генерала Хацкилевича. Действия этих корпусов и некоторых других наших частей в первые дни войны в районе Гродно приковали к этому району шесть немецких дивизий и крупные силы авиации и до некоторой степени нарушили планы немцев.
Я упоминаю в записках, что в танковой дивизии, где я был, не чувствовалось подавленного настроения, но была отчаянная злость и желание получить новую материальную часть и отомстить.
«Журнал боевых действий 11-го механизированного корпуса» подтверждает, что и там после таких же тяжелых боев было такое же настроение. В своем докладе генерал Мостовенко пишет:
«Мне известно, что вышедшие из окружения бойцы и командиры корпуса оставлены в частях 21-й армии. Полагаю, что такое же положение имеет место и в других армиях. Считаю, что нам придется не только задерживать наступление фашистов, но и наступать и добивать их на их территории. Поэтому кадры танкистов необходимо не распылять, а изъять из стрелковых частей и приступить к формированию танковых частей… Есть опасение скоропалительных выводов о громоздкости и нецелесообразности иметь такие соединения, как механизированные корпуса. Я считаю эти выводы неверными, преждевременными. Опыт войны этого не показал. Противник против нас применяет свои танковые корпуса и танковые группы в своих обычных оперативных формах, применявшихся в Польше, Франции, и применяет их не без успеха. Почему же нам, готовящимся к разгрому противника, его преследованию и уничтожению… следует отказаться от крупных подвижных соединений?»
Опубликовано 22.10.2022 в 17:38
|
Свободное копирование
