На третьем курсе, когда мы проходили практикум по генетике, нам было предложено экспериментально решить задачу по расщеплению у дрозофилы, малюсенькой плодовой мушки, которая может жить и размножаться в стеклянных пробирках на специальном сладком корме. При помощи бинокулярной лупы, увеличивающей до 100 раз, можно хорошо рассмотреть эту крохотную стройную мушку, установить ее пол, строение глаз, крылышек, ног и подробности всех остальных признаков. Эта мушка дает через 10 дней поколение и имеет много наследственно измененных форм.
Опыты с дрозофилой в это время проводились во всех странах мира, она была главным объектом, на котором изучались общие законы наследственности. Томас Гент Морган в Калифорнии и его юные в то время помощники Стертевант, Бриджес и Меллер создали на основании опытов с дрозофилой свою историческую хромосомную теорию наследственности. Они показали, что гены локализованы внутри хромосом и что можно при помощи скрещивания изучать внутреннее устройство хромосом путем получения карт расположения генов внутри каждой из хромосом. Нас восхищало то обстоятельство, что Стертевант, будучи девятнадцатилетним студентом, предложил метод и первый построил карту линейного расположения генов в хромосомах дрозофилы.
Как только в первый раз я усыпил эфиром несколько дрозофил и стекло со спящими мушками положил под объектив бинокулярной лупы, а затем посмотрел на них сквозь окуляр, я понял, что сердце мое навсегда отдано этому очаровательному, чудному созданию. Неведомо было мне в тот час, что величайшие мои радости и величайшие горести будут связаны с этой безобидной, прелестной фруктовой мушкой, что ее имя будет звучать и как проклятие и как призыв и что я буду сурово осужден многими противниками генетики за мою любовь к ней.
Первое же знакомство с дрозофилой принесло мне огорчение. Александр Николаевич Промптов, который вел практикум со студентами, по заданию Сергея Сергеевича Четверикова роздал нам дрозофил для опыта, чтобы изучить на них те формы расщепления гибридов, которые составляют суть законов Менделя. Согласно этим законам во втором поколении должно иметь место расщепление признаков по формуле 3 : 1.
Я скрещивал самку дрозофилу, имевшую красные глаза, с самцом, глаза которого были темной окраски, и получил от них первое поколение. Все это потомство состояло из мушек с красными глазами. Это показало, что ген красноглазости (А) является доминантным. При его наличии все гибриды, имевшие ген А (красноглазость) и ген а (темные глаза), проявили красноглазость. Наследственная структура гибрида в этом случае имеет вид - Аа. Такой гибрид дает два рода половых клеток - 50 процентов А и 50 процентов а. Различные половые клетки сочетаются между собой по закону случая, который и приводит к появлению второго поколения четырех категорий по формуле 25 процентов АА + 50 процентов Аа + 25 процентов аа. Благодаря доминантности гена А особи АА и Аа обладают одинаковыми признаками, а именно красными глазами, особи аа оказываются темноглазыми. В результате мы получаем расщепление 3A : 1a. В этом случае в среднем среди каждых четырех мух три особи рождаются с красными и одна особь с темными глазами.
Добросовестнейшим образом проделав все эти скрещивания, я получил ожидаемое расщепление в отношении 3 : 1. Однако, поскольку это расщепление основано на вероятностных сочетаниях разных классов половых клеток гибридов, оно не может быть математически точным. Этот биологический закон расщепления в любом опыте реализуется с тем или иным приближением к идеальному расщеплению по формуле 3 : 1. Такое отклонение было и в моих опытах. С. С. Четвериков, наверно бы, благосклонно воспринял результат этих опытов, однако результаты Шапиро, Сидорова и Ферри были гораздо ближе к ожидаемому. Сергей Сергеевич слегка пожурил меня и поставил этих студентов мне в пример. На самом же деле оказалось, что Шапиро, Сидоров и Ферри, будучи умудрены в генетических опытах гораздо более сложных, чем расщепление по законам Менделя, сочли для себя проведение этих опытов просто напрасной потерей времени и написали выдуманные цифры, отвечающие расщеплению по Менделю. Конечно, таким путем несложно получить лучшие результаты. Этот случай врезался в мою память на всю жизнь и всегда напоминает о том, что наука не терпит подделок.
Однако шутка Шапиро, Сидорова и Ферри в чем-то нас сблизила. Л. В. Ферри вскоре стал моим задушевным другом и остался им навсегда, до его трагической гибели в Томске, уже после окончания университета. С Б. Н. Сидоровым мы были близки многие годы и провели немало совместных исследований по генетике.
