22.05.1943
Петр Иванович - так зовут капитана Горовцева.
Вчера он вызвал меня на репетицию - курсы дают сегодня концерт для райкома ВЛКСМ. Это будет - сказал капитан - репетицией для выступления на концерте самодеятельного армейского масштаба. На концерте будет много девушек-комсомолок.
Читал стихи "Глаза большие, синие", "Мы пройдем" и ? часть поэмы. В этом концерте принимает участие курсант ***, в прошлом кинорежиссер. Он хорошо, со вкусом умеет читать стихи. Просил ему дать прочесть мои. Я согласился, но переписанных начисто у меня не оказалось.
Сейчас в средней школе. Мало молодежи. Одни девушки. Человека три юноши. Все они или калеки, или слепцы. Один из них, комсомолец, читает доклад по какой-то теме, мне непонятно даже по какой. Тут и об успехах Красной Армии, и об англо-американских успехах, и желаниях Германии заключить мир, и о вассальных странах, и о кризисе в них, но, в общем, получается обо всем и ни о чем.
Некоторые девушки довольно таки красивы.
Вышло не так, как думали комсомольцы (комсомолки) - они хотели встретиться с нами как друзья, потанцевать, повеселиться. А мы явились сюда в роли артистов.
Сейчас мы расселись в зале, где проходит собрание. Девушки рыщут глазами по нам, улыбаясь. Вошел капитан - начальник клуба и девушки заулыбались еще сильней. Здесь сидят многие наши преподаватели, в том числе капитан (преподаватель танка) и старший лейтенант Губарец (тактики).
Позже выступил. Шумно аплодировали. Конферансье, кинорежиссер ***, назвал меня красноармейским поэтом. Остальные все тоже хорошо выступили, тем более что слушатели неприхотливы. Особым успехом пользовались капитан и помощник ***
ХХ.05.1943
В школе сегодня, на занятиях курсант Малометкин продолжал строить козни против меня. Он подговорил некоторых неустойчивых курсантов и те, во время урока иной ***
Левицкий - хороший парень. Я с ним до этого ничего не имел. Однако сейчас, когда мы были должны идти обратно в расположение роты, и я сказал Бекасову (у нас такой порядок носки) чтобы он нес ствол орудия (я нес сюда) - все стали шипеть что я хитрый, что евреи вообще такие, а Левицкий выкрикнул несколько раз: " Що казати, комерцiйний народ!"
Панов сейчас, когда я пишу, тоже болтает: "Вот я знаю, этот воевать не будет, им только писать..." И ко мне обращаясь: "Вот ты не серчай, но ты почему пишешь? Это люди больные в тылу могут сидеть, но не ты. Ты же здоровый человек, а пишешь. В тылу хочешь отсидеться?". "Послушай! - отвечал я ему - разве мне нельзя писать, и почему ты так необдуманно бросаешь слова: в тылу, тыл... Ведь ты не знаешь где я был. Я, возможно, больше тебя воевал. И как ты можешь говорить о человеке, не зная его нисколько? Я так же, как и ты был на фронте, как и ты, нахожусь здесь, учусь...". "Ты был в тылу. Кто видел тебя на фронте? Там вашего брата нет, и никто вас там не видел, хотят ***
Халкин - полковник.
Неподчинение командирам - Карымов.
Полий - массовая работа.
Дезертирство, шпионаж, многие не являются на занятия. Кража рыбы.
Шатилов.
Никому (кроме Подойникова) ничего не давать. Пропажа дневника на тактике, случай с таблицей и карандашом - Замула. Лопатка - Бекасов.
Тщательно беречь свои вещи (3 линейки, карандаши пропавшие и проч.)
Стараться сдерживаться при выкриках Панова. На выкрики Костенко не обращать внимания, точно его совсем не существует. С Малометкиным избегать споров.
На занятиях в строю и вообще, где бы то ни было, прекратить грызть семечки.
Лейтенанту не отвечать на придирки, а поговорить с ним отдельно.
Не глядя ни на кого, приносить с собой все - скатку, лопату, противогаз.
Систематизировать свои действия, не распыляться в работе по мелочам.
Натренироваться в наводке прицела и корректировке огня (Подойников и пр.)
Свободное копирование
