Вышел в центре Батайска. На продпункте наших не было. Пошел прогуляться. Встретил на шоссе эвакуирующихся из Матвеева Кургана. Вещи у них были на тачке гружены, сзади привязана тощая и печальная коровенка. Тачку везли старик и мальчишка спереди, одна женщина пожилых лет сбоку и одна сзади. Я прошелся немного с ними, хотя мне было не по пути. Расспрашивал.
Матвеев Курган противник бомбил ежедневно. Там голод и жить *** наши войска от Матвеева Кургана недалеко, в сторону Таганрога, на Запад продвинулись дальше всего и перешли за лиман. Хату свою они оставили красноармейцам на блиндажи. Идут в Ставропольский Край.
Сейчас здесь налет вражеской авиации. Небо гудит моторами, земля громыхает выстрелами зениток. Дрожат стекла и стены комнаты, но хочется, несмотря на все, рассказать где я сейчас нахожусь, похвалить хозяев квартиры за их доброту и человечность.
Много-много домов обошел я в поисках жилья, но нигде не пускали, говорили "У нас стоят". Здесь тоже мне сказали обычное "У нас стоят", но потом одумались, и я услышал долгожданное "оставайтесь". Остался. Попросил сварить кашу из оставшейся у меня пшенной крупы, но хозяева ... угостили борщом вкусным с картошкой и рыбой, хлебом и дали поллитра молока свежего! Ел медленно, заставлял себя так. Насколько мог - затянул радостную встречу свою с пищей.
Спал я в отдельной комнате на кровати. Хорошо и удобно. Сейчас я здесь и пишу. Только что написал три письма в Среднюю Азию, Дербент и Магнитогорск.
Известий вчера не слыхал, сегодня тоже. Позавчерашние известия узнал в редакции местной газеты. Газетка выходит здесь махонькая, и редактор сказал, что даже свой материал они не имеют возможности всегда помещать полностью. Все из-за отсутствия бумаги. Он мне показал прошлогодние номера, выпущенные здесь до прихода немцев. Они были вчетверо больше и состояли из двух страниц каждый. Теперь в Батайске ничего нет. Ни фотографий, ни магазинов, ни непокоробленных взрывами зданий - налеты здесь почти ежедневны.
Кстати, сейчас уже нет налета, хотя и отбоя тревоге тоже не было.
Много зданий разрушено и много целых пустуют - люди эвакуировались. На почти всех дверях висят замки. Разрушения принесены самым различным уголкам города - и центру и окрестностям. Бомбы бросаются неприятелем беспорядочно. Сам Батайск, оказывается, не является пригородом Ростова и отделен от него степью в расстояние 11-13 километров (не 8, как я полагал).
Сегодня ясно, безоблачно, и солнце тепло согревает и землю и воздух.
Команда наша собирается ночевать здесь, но я поеду в Ростов, пусть даже без продуктов. Здесь два обстоятельства, но самое главное - желание побродить по Ростову, повидать, сфотографироваться вторично и отпечатать в газете свои стихи. Второе - антисемитизм, преследующий меня везде, где собирается группа.
Крымов. Сам не русский, но антисемит и шовинист. Это тип, подобный Сеньке-еврею (с производства) и еще многим нерусским людям, способным осмеивать свой народ, нападать на него вместе с русскими антисемитами, предавать его интересы в угоду собственному благополучию. Таких любят, такие везде в числе счастливцев. Взять Сеньку. Он дразнил евреев и чистил их под общий смех и одобрение. Его любили за это. Я же всегда спорю и доказываю, что никакая нация и народ в целом плохими не бывают, а находятся отдельные люди, да, быть может преобладающие в какой-то конкретной нации, обладающие скверными качествами. Со мной спорили, меня не любили за это.
Помню одного украинца, утверждавшего, под общее одобрение многих, что украинцы все трусы и предатели и большинство (!) их перешло на сторону врага. Я и тут стал доказывать, что большинство - значит больше половины, а украинцев 40 миллионов и, если б даже половина их перешла на сторону немцев, то это составило бы 20 миллионов, а разве это так в действительности?
Меня готовы были ненавидеть за невозможностью доказать мне обратное, и теперь Карымов, он был *** я был там замполитом. Он - старшиной одной из палат. Вместе нас выписали. Никогда я не слыхал от него ничего плохого, и вдруг ... стали говорить о начпроде, ругать его. Кто-то сказал, что он еврей (хотя тот и был русским).
- Евреи все такие, все мерзавцы - подметил вдруг Карымов, - они и в госпитале засели. Выписали меня, когда рана еще не залечилась. Где хорошо там евреи - жиды и жидовки. Их недаром немец стреляет. С нами тоже "Абгам" закончил свою тираду он, театрально махнув рукой в сторону меня.
- Он и на фронте еще не был, гад - сразу в госпиталь - подхватил другой.
Это меня задело. Я накричал на него.
- С какой стати, дурак, ты называешь меня гадом? На каком основании? он не ответив, поспешно ретировался.
Я слышал, что защищать евреев или какую-либо другую нацию, будучи ее представителем, неправильно, и называется это как-то вроде национализма. Поэтому я сказал:
- А вы знаете, какой вы нации?!
- Какой? - раздалось вокруг.
Я ответил - Советской! Мне не важно, какая другая нация есть у каждого, мне важно, что это за человек. Это главное. И если Карымов сегодня по дороге ругал сам свой народ, к которому он сам принадлежит, называя его трусливым и вороватым, я считаю это ничем иным как предательством, изменой своему народу. Никогда не бывает плохих наций, есть люди, представители наций, порочащие свою, пусть даже за счет унижения других.
Меня поддержали узбеки, казахи и некоторые русские. Остальные, подняв вой, в буквальном смысле слова ***
Свободное копирование
