1 апреля 1938 года я присутствовал на заседании президиума ВАСХНИЛ. Председательствовал новый (после Н. И. Вавилова) президент — Т. Д. Лысенко. Состоялся мой первый деловой разговор с ним. Я выступил с предложением реорганизовать ветеринарную секцию в самостоятельное отделение, изъяв ее из отделения животноводства. При новом ветеринарном отделении предложил организовать 4 секции: паразитологическую, инфекционную, клиническую и санитарно-гигиеническую. Кроме того, я поставил вопрос об избрании новых академиков — ветеринарных врачей (в академии я был единственным представителем всего комплекса ветеринарных наук).
2 апреля заседание президиума ВАСХНИЛ продолжалось. По поводу моего предложения Лысенко заявил, что он не компетентен в вопросах ветеринарии и ничего «животноводческого» подписывать не будет. При этом он дал установку, чтобы председатели секций лично отвечали за свои участки работы и по делам секций обращались непосредственно к наркому земледелия.
Лично у меня с Лысенко установились неплохие, но весьма своеобразные отношения. Однажды он вызвал меня к себе и сказал:
— Константин Иванович, в ветеринарной науке я совершенно не разбираюсь, вникать и вмешиваться в вашу работу не буду. Действуйте по своему усмотрению.
И действительно, Лысенко предоставил мне полную свободу действия, что вполне меня устраивало. Относился Лысенко ко мне лояльно, так что лично мне жаловаться на него не приходилось. Однако положение в ВАСХНИЛ вскоре стало напряженным. Многих, в том числе и меня, очень огорчала и выводила из равновесия та обстановка, в которой оказался в академии ее первый президент, Николай Иванович Вавилов.
Крупнейший советский генетик-селекционер, агроном, ботаник, географ-путешественник, Николай Иванович Вавилов в свои 42 года был уже академиком, лауреатом премии имени Ленина, которую он получил за научные труды в 1926 году, членом ЦИК СССР, членом многочисленных зарубежных научных обществ.
О путешествиях Вавилова, о его бесстрашии и находчивости ходили легенды. Разрабатывая учение о центрах происхождения культурных растений, он нередко бывал в труднейших, а иногда и опаснейших экспедициях.
Прекрасно понимая, что для нашей огромной страны с ее многочисленными почвенными и климатическими условиями необходимо самое широкое сортовое разнообразие культурных растений, Николай Иванович стремился собрать на всех континентах исходный материал для селекционной работы. Недаром за ним по пятам шла слава страстного «охотника за культурными растениями». О нем в шутку говорили, что если бы стало известно, что на Марсе есть интересные культурные растения, то Николай Иванович непременно изыскал бы способ достать их.
Н. И. Вавилов создал драгоценнейшую коллекцию в институте растениеводства, во главе которого стоял с 1921 года. Николай Иванович с завидной глубиной и серьезностью изучал историю земледельческой культуры народов всех тех стран, где он бывал. А за свою недолгую жизнь он посетил более 30 различных государств. Вавилов объездил и многие важные районы нашей Родины. Его теоретические обобщения по истории и географии культурных растений были большим вкладом в мировую науку.
Много лет прошло со времени нашей последней встречи с Николаем Ивановичем Вавиловым, но и сегодня мы с Лизой с уважением и любовью вспоминаем этого человека — настоящего ученого, настоящего друга, настоящего коммуниста…
XIII пленум ветеринарной секции, состоявшийся в начале февраля 1939 года, был посвящен обобщению опыта научно-исследовательской работы молодых ученых. На пленарных заседаниях было заслушано 28 докладов (из них 5 по гельминтологии), а на секционных — 68. Число участников этого пленума достигало 220 человек. Мне пришлось председательствовать на объединенном заседании экспертных комиссий пленума, где председатели этих комиссий оценивали качество работ молодых ученых. Первой премии были удостоены 3 человека. В их числе был и мой ученик, молодой воронежский гельминтолог Москалев. Обсудив основные проблемы, связанные с работой молодых ученых, пленум направил делегацию к наркому земледелия СССР И. А. Бенедиктову для разрешения ряда вопросов. Я предлагал организовать единый научно-методический центр ветеринарной науки, открыть клинический и санитарно-зоогигиенический институты, построить новое здание для Всесоюзного института гельминтологии. Я говорил о командировании молодых советских ученых за границу для освоения новых методов борьбы с болезнями животных и об увеличении количества ветеринарных журналов. Говорил я также о нелегком положении ветеринарных работников, которым мало кто помогает.
И. А. Бенедиктов признал правоту наших претензий и обещал оказать свое содействие.
На заключительном заседании XIII пленума ветеринарной секции я в личном разговоре с Бенедиктовым высказал свое заветное желание создать при ВАСХНИЛ вместо анемичной ветеринарной секции крупное самостоятельное ветеринарное отделение с четырьмя секциями, которыми должны руководить ведущие академики и ученые ветеринарной науки. И. А. Бенедиктов и с этим предложением согласился. На заседании президиума ВАСХНИЛ я говорил о реорганизации ветеринарной секции в самостоятельное отделение. Имел длительный разговор с Т. Д. Лысенко, который предложил наряду с существовавшей ветеринарной секцией создать вторую — либо бруцеллезную, либо гельминтологическую. Я с этим, конечно, согласиться не мог. Вопрос остался открытым.
В июле на заседании президиума ВАСХНИЛ я поднял этот же вопрос и представил соответствующую докладную записку. Я заявил, что «ветеринарное войско» в ВАСХНИЛ собрано, все хотят работать, горят энтузиазмом, а президент не оформляет документов и заставляет нас пребывать в анабиозе. Лысенко взял мою записку и сказал: «Поговорим об этом через два дня».
Прошел и этот срок. И вот я опять на заседании президиума ВАСХНИЛ. Внезапно Лысенко вызвали на ВСХВ, и он покинул заседание. Вице-президент Мосолов согласился утвердить отделение ветеринарии, но в составе не четырех секций, как я предполагал, а трех, объединив секции инфекции и инвазии. На этом же заседании президиум ВАСХНИЛ назначил меня главным редактором нового журнала «Вестник ветеринарии».
Свободное копирование
